Биглов Ю.Ш.

ЗАПОЗДАЛАЯ КРИТИКА

(2000 г., октябрь - ноябрь)

             Конспект двух  литературных источников по проблеме  миропонимания с моими критическими заметками. Конспект написан осенью 2000 года. Заметки выделены шрифтом и отступом или квадратными скобками.

 Конспект статьи “Научна ли “научная картина мира” - В.Н.Тростников, Новый мир, 1989, № 12, с.257-263target="_self"    (Ниже)    

“Конспект статьи "Универсальный эволюционизм (Позиция и следствия)” -Н.Н. Моисеев, “Вопросы философии”, 1991, № 3, с.3 - 28   

 

Конспект статьи “Научна ли “научная картина мира” - В.Н.Тростников, Новый мир, 1989, № 12, с.257-263

 

            Статья дана под рубрикой “Из редакционной почты” и снабжена коротким редакционным предисловием. В предисловии указывается, что факт данной публикации не означает, “что редакция полностью разделяет эти идеи, хотя сама возможность метафизического или априорного постижения действительности и сегодня не утратила своей ценности”.  А сама работа Виктора Николаевича Тростникова (р.1928), живущего в Москве математика и философа, перекликается с работами П.А. Флоренского. Указывается также на восходящее к временам Тертуллиана  искусство  доказывать верность религиозного миропонимания, опираясь на материал науки. Такая дисциплина называется научной апологетикой. В то же время из предисловия  не следует прямое отнесение этой статьи к научной апологетике.

 

    Предисловие отражает сложившееся к тому времени шизофреническое сочетание почти добровольного или неосознанного соблюдения ограничений идеологической цензуры с экстремистскими выпадами против марксизма-ленинизма советского времени.

           

            Автор статьи указывает на иллюзорность очевидности смысла термина “наука”. Вдумываясь в существо вопроса глубже, обнаруживаешь под одной вывеской “два совершенно разных предприятия. Одно из них можно назвать наукой-исследованием, а другое - наукой-мировоззрением” (стр.257). При этом наука-мировоззрение -  “это так называемая научная картина мира” (стр.257). Представление о науке-мировоззрении (и научной картине мира) как прямом результате науки-исследования ошибочно.  У науки-мировоззрения есть собственное основание в виде трех философских презумпций - редукционизма, эволюционизма и рационализма. Эти термины иногда употребляются в более широком смысле, но на протяжении статьи используется узкий смысл, здесь же разъясняемый.

            “Редукционизм есть предположение, что низшие формы бытия более реальны, чем высшие его формы, которые могут быть сведены к комбинации низших” (стр.257).

            “Эволюционизм есть предположение, что сложные формы бытия естественным образом, то есть под действием незыблемых законов природы, не ставящих перед собой никаких целей и работающих как автоматы, образовались из исходных простых форм” (стр.257, стр.258).

            “Рационализм есть убежденность во всемогуществе человеческого разума, наиболее полным воплощением которого являются математика и логика” (стр.258).

            Науку-мировоззрение создают, как правило, не ученые, а идеологи. Идеологи, постоянно апеллируя к науке-исследованию, очень вольно обращаются с ее результатами. Они отбирают то, что им подходит, а остальное замалчивают. Да и отобранное трактуют по-своему. А нам (читателям) “с детства внушают, что картина мира, включающая в себя три названных постулата, как раз и основывается на данных научных исследований” (стр.258).

            Автор последовательно рассказывает, что именно было произвольно отброшено идеологами из редукционизма, эволюционизма, рационализма. Так, редукционизм был подсказан ньютоновской физикой, но в космологии Ньютона предполагалось и существование Бога-Творца, что отброшено. Эволюционизм был подсказан космогонической теорией Лапласа, так и не доведенной до количественных расчетов. Лаплас, конечно, и не думал распространять свой подход на живую природу. А идеологи превратили эту голую идею в некий всеобщий закон автоматического превращения простого в сложное. Рационализм был подсказан программой создания универсального алгоритма вычисления истины Лейбница, но Лейбниц разработал и учение о монадах - восходящей последовательности неделимых духовных единиц, управляющих видимым миром. Монадологией Лейбница пренебрегли.

            Предельное выражение такого подхода - это утверждение в одной из работ Сталина (имя в статье не упоминается), что какими бы хорошими специалистами ни были ученые в своей конкретной области, им нельзя верить ни в едином слове, когда речь заходит о мировоззрении.

            Такими сомнительными методами к концу прошлого (читай 19-го) века была построена научная картина мира, в главных чертах не изменившаяся с тех пор.

            А наука-исследование шла своим путем, устанавливая  объективно достоверные сведения. Новые результаты в самых результативных отраслях науки (физике, биологии, математике) лишают сегодняшнюю науку-мировоззрение ее научных оснований.

Далее - конкретно.

            “Физике открылась ложность редукционизма. Она полностью его опровергла. Более сильно опровергнуть что-либо просто невозможно” (стр.259). Во-первых, “материальная точка” Ньютона есть лишь художественный образ, даже приблизительно не соответствующий ничему реальному. У частиц нет определенных траекторий, и принцип неопределенности Гейзенберга отменил само понятие частицы как объекта, локализованного в пространстве и имеющего определенную скорость. Мир, в котором мы живем - квантовый. “И если поставить целью дать самую краткую характеристику принципов его устройства, то ею будет слово “антиредукционизм”” (стр.259). [Это - деструктивная часть. А есть конструктивная часть:]

            “Начнем с того, что идеальное оказалось реальнее материального. Тут невольно вспоминаются космологические представления индуизма, согласно которым материя есть майя - род иллюзии. Не будем сейчас вдаваться в анализ понятия материи как философской категории, но если говорить о том, что физики называют наблюдаемыми, то индусы, пожалуй правы. И это не плод каких-то косвенных соображений, которые можно понимать и так и сяк [так в источнике],  на этот счет имеется теорема. В квантовой физике центральным понятием служит не частица, а пси-функция, которая принципиально не может быть зафиксирована никаким прибором, то есть является невещественной данностью. Но жизнь Вселенной есть именно жизнь пси-функций, а не наблюдаемых. ... Все законы природы суть не что иное, как уравнения Шредингера, а они определяют лишь эволюцию пси-функций, материя в них не фигурирует” (стр.259).

    Здесь автор допустил скрытый переход от информационного объекта — понятия, существующего в сознании исследователя, к отображаемому внешнему объекту. Он возжелал увидеть прямую спиритуализацию идеи. Не увидел, хотя  оправданность этой идеи, позволяющей понять “жизнь Вселенной” (нужно бы аккуратнее использовать в этом контексте это слово), для него понятна.

    Напрасно автор отказался обсуждать философскую категорию “материя”.

 

            А “Джон фон Нейман доказал математически, ... что классической модели Вселенной, адекватно описывающей ее экспериментально установленные свойства, существовать не может. Какими бы ухищрениями мы ни пытались свести мир к наглядным понятиям, у нас заведомо ничего не получится. Только признав главной мировой реальностью умозрительное, мы обретаем шанс понять поведение чувственно воспринимаемого. Узлы тех нитей, на которых держится видимое, завязываются и развязываются в невидимом” (стр.259).

 

    А что такое - “наглядное понятие” в этом контексте? Какие-нибудь шарики, винтики? Почему пси-функция - не наглядное понятие? Только из-за новизны, просто нет еще соответствующего места на фрейме знаний у людей. Новые понятия там укореняются медленно, время измеряется человеческими поколениями.

 

            “Но это еще не все. Из квантовой теории с несомненностью вытекает и то, что целое реальнее своих частей. Дело в том, что пси-функция системы всегда адекватнее описывает ее свойства, чем совокупность пси-функций, относящихся к ее частям, взятым в отдельности” (стр.259).

    Как здесь измеряется степень адекватности “реального” описания “нереальному” объекту? Это важно, так как степенью адекватности определяется степень реальности. Без такого определения все утверждение теряет смысл.

 

            “При объединении частей в систему вступают в силу совершенно новые законы природы, предсказать которые заранее невозможно. Простейший пример тому - атом” (стр.259).  И “запрет Паули”, не выводимый из свойств электронов и нуклонов, взятых порознь. В атоме “электроны и нуклоны исчезли, и на их месте появился новый физический объект с новыми свойствами - атом. Так же надо понимать и переход к объемлющим системам в других случаях; скажем, группа атомов может “исчезнуть” и “превратиться” в новую реальность, называемую полупроводником или плазмой, своеобразие которой нельзя извлечь из особенностей атомов” (стр.260).

 

    Тут идет обсуждение вариантов понимания. Синергетическая парадигма дает принципиальное объяснение (признает) наличие новых свойств у новых объектов, существование которых понимается как продукт процесса самоорганизации в некоем субстрате.

 

            Вывод автора: “В общем, чем обширнее фрагмент Вселенной, тем истиннее его пси-функция, то есть для приближения к познанию нужно идти не вниз, как на этом настаивают редукционисты, а, наоборот, вверх; надо не разлагать систему на составные элементы, а изучать ее как часть более обширной системы - в пределе всего сущего” (стр.260).

 

    Вообще-то, надежным отправным пунктом познания является эмпирически достоверный факт собственного существования. А уж дальше - и вверх, и вниз - света меньше. Единая картина мира должна быть согласованной везде. В “тварном мире” нет изолированных объектов, все входят в суперсистему “Вселенная”.

 

            Универсальная пси-функция, описывающая  все сущее, как систему, называется фоковской (по имени В.А.Фока - “нашего выдающегося физика”). “Понятно, что написать эту функцию мы не в состоянии, но сам этот принцип сформулирован современной физикой абсолютно недвусмысленно и представляет собой чистейший принцип антиредукционизма” (стр.260).

 

    Редукционизм был преодолен (в диалектическом значении) синергетической парадигмой. Эта “нога” науки-мировоззрения не отпала, а переродилась.

 

            [С редукционизмом разобрались. Теперь займемся судьбой эволюционизма.]

            “Биологии открылась ложность эволюционизма. Главной опорой эволюционистов служила, конечно, теория естественного отбора, то есть дарвинизм. Но на фоне сегодняшних данных биологической науки он выглядит просто-таки неприлично” (стр.260).

            От момента своего появления дарвиновская теория подвергалась мощной критике со стороны многих ученых, но “широкая читательская публика” соблазнилась простотой “объяснения сложнейшего феномена появления жизни на земле”. Автор отмечает, что “чем меньше человек разбирается в биологии, тем тверже он верит в дарвинизм. Самыми же убежденными его сторонниками являются те, кто вообще в ней не разбирается” (стр.260).

            Как всякая теория дарвинизм опирается на свою логику и факты. Логика дарвинизма - случайная изменчивость и естественный отбор полезных изменений в живой природе по аналогии с работой селекционеров. “Но если вдуматься глубже, оказывается, что рассуждение безграмотно, а аналогия незаконна” (стр.260).  Ведь “всякое животное имеет не только индивидуальные, но и видовые признаки, а они состоят не в параметрах, а в совокупности жестко взаимосвязанных между собой конструктивных принципов, образующих идею вида. У разных видов эти идеи отличаются...” (стр.260). Никакой селекцией невозможно из собаки получить кошку, хотя можно вывести собаку с длинными ушами. “Безграмотность состоит здесь в том, что животное мыслится как сумма параметров, тогда как на самом деле оно представляет собой систему, состоящую из многих уровней. И если на низших уровнях действительно имеется изменчивость, которая может привести к образованию разных пород одного и того же вида, то на более высоких уровнях изменчивость просто недопустима, ибо она сразу же привела бы к разлаживанию тончайше подогнанных друг к другу функциональных и структурных механизмов “ (стр.260, стр.261).

            В экспериментах с помощью радиации повышают частоту мутаций бактерий. Таким образом за меньшее время получают результаты, которые в природе  потребовали бы десятки миллионов лет. Но так и не возник в эксперименте ни один новый биологический вид. А за эквивалентное время в природе появились новые отряды у высших форм.

            “Похоже, живая природа устроена по принципу “атома Бора” - в ней имеются “разрешенные” наборы генов, промежуточные между ними “запрещены”, а то, что мы воспринимаем как эволюцию, есть внезапное заполнение новых “разрешенных” уровней в результате какого-то таинственного творческого импульса. Картина костных останков, извлекаемых палеонтологами, соответствует именно этому предположению. Дискретность живых форм выражена необычайно резко” (стр.261).

            Еще один удар по концепции непрерывной эволюции нанесен “нашим кинологом” А.Т. Войлочниковым. Он получил помет волка и собаки. [И этот помет оказался вполне жизнеспособным!] Потом производилось скрещивание гибридов между собой. В результате рождались только чистые волки и чистые собаки. “Насильственно перемешанные гены, как только их предоставили самим себе, тут же разошлись по “разрешенным” наборам” (стр.261). Одного этого опыта было бы уже достаточно, чтобы признать дарвинизм несостоятельным. “Кстати из него следует, что собака не произошла от волка, и к загадке происхождения человека добавилась теперь загадка происхождения его четвероногого друга” (стр.261).

            Открытие Уотсоном и Криком в 1953 году механизма синтеза белков на рибосомах под управлением нуклеиновых кислот сделало учение об естественном отборе более несуразным, чем утверждение, будто земля плоская и стоит на трех китах. “Это великое открытие, положившее конец донаучному периоду существования биологии, показало, что жизнь совсем не то, что мы про нее думали. Оказалось, что она не химическая лаборатория, а издательство, где идет непрерывное распечатывание и редактирование текстов, их перевод с одного языка на другой и рассылка по разным направлениям” (стр.261).

            Теперь “вероятности случайного возникновения полезных мутаций превратились из геометрических в комбинаторные и тем самым сразу уменьшились на тысячи порядков, так что их теперь нужно считать равными нулю” (стр.261).

 

    Есть существенная разница между близкими к нулю вероятностями и наличием запрета-ограничения. Запрета-ограничения на закрепление мутации в потомстве вообще-то нет. А уж будет ли мутация полезной - второй вопрос.

 

            Наконец, получается, “что программы синтеза белков, посылаемые в цитоплазму каждой клетки из ее ядра, не только согласованы между собой, но и учитывают программы синтеза других организмов, так как в них имеются распоряжения, явно сообразующиеся с иммунологическими требованиями и структурой цепочек питания” (стр.261). Поэтому можно говорить о жизнеспособности только геобиоценоза, обладающего необходимой полнотой. Вместе со свежим научным результатом - обнаружением одинаковости массы всех живых существ Земли миллиарды лет тому назад и сейчас, получается, “что живая природа возникла сразу во всем своем объеме и многообразии, ибо иначе она не могла бы выжить...” (стр.261).

 

    “Идея вида” - информационный объект в сознании исследователя. В “тварном мире” виды, имеющие половую структуру, разделены возможностью или невозможностью скрещивания. А однополые (в основном - простейшие) имеют, практически, условные межвидовые границы.

    Насчет тонкой подгонки механизмов - удается пересадить органы свиньи человеку, сохраняя его жизнеспособность. Так что - не такая уж она тонкая.

    Включал ли эксперимент А.Т. Войлочникова исследование ДНК? Действительно ли обнаружилось в этом эксперименте нарушение законов генетики, или все же были у “чистых” собак и “чистых” волков рецессивные гены другого вида?

    Не было ли открытие Уотсона и Крика данью редукционизму? Двигались ли они от организма вверх, в “надсистему”, или вниз, к клетке и далее к молекулярным механизмам?

    А я бы вместо издательства сравнил процесс с устной передачей текста, где на каждом шаге вносятся искажения, но соблюдается условие сохранения осмысленности. Наблюдается расхождение вариантов, некоторые из которых продолжают жить самостоятельно. Можно и издательство представить себе таким, что новый тираж печатается с нового набора по предыдущей копии.

    Почему идея эволюционизма автором в своей критике сведена к дарвинизму и в самом его экстремистском варианте, от которого открещивался сам Дарвин? Оговорка в начале статьи об использовании терминов в узком смысле - недостаточное оправдание такого ограничения.     Разве сам процесс образования каждого организма не является убедительной экпериментальной основой для бытования идеи эволюционизма? Самосборка организма, разворачивающаяся во времени без специальных, задающих будущий результат, воздействий - это ли не подтверждение идеи эволюционизма? Ведь нет гена, прямо определяющего количество пальцев на руке человека.

    Изменяется одна молекула (правда очень сложная), и меняется результат самосборки. Будет ли этот результат жизнеспособным, будет ли этот результат настолько жизнеспособным, чтобы самовоспроизвестись в потомстве, будет ли этот результат настолько жизнеспособным, чтобы вписаться в геобиоценоз? Может быть будет, а может быть - нет. Проверка идет сначала на молекулярном уровне - будет ли работать деление и дифференциация клеток. Дальше проверяется новая система - организм. Затем для удачников решается вопрос об изоляции от близких родственников. Если такой изоляции нет, то через несколько поколений генетическое отличие теряется. Изоляция может возникнуть в виде “бутылочного горлышка” эволюции при катастрофическом сокращении численности особей в популяции или за счет нежизнеспособности гибридов. Возможно расширение базы для отбора при специфическом воздействии на много особей одного вида, вызывающем одинаковую мутацию у многих в одном поколении. На роль такого мутагена, возможно, годится вирусная инфекция.

    А потом приходится выстоять в конкуренции с соседями по экологической нише или найти новую нишу.

    Наблюдаемое видовое многообразие постоянно сокращается. Это приводит к представлению, что самое главное “бутылочное горлышко” эволюции было после возникновения жизни на Земле. И все жизнеспособное, что можно было накомбинировать из одного молекулярного набора, возникло, практически, одновременно. А дальше шел и идет жесткий отбор - вымирание.

    Статистический подход к решению проблемы происхождения жизни на Земле неправомочен, так как мы имеем дело с одной реализацией. Человеческому сознанию и еще более - подсознанию трудно отказаться от статистического подхода, так как человек живет в стохастичном мире. Но нужно признать - “это” произошло, я существую.

    Проблема происхождения биологического вида “человек-разумный” требует особого решения из-за уникальности на Земле его качества - разумности.

Меньше всего новых трудностей возникает, если считать разум не изначальным качеством человека, а благоприобретением вроде длинных ушей у спаниеля. Тогда нужно найти (объяснить), как закрепилось это приобретение и почему только человек (такой примат) приобрел это новое качество.

    Генетически разумность привязана к очень узкому множеству вариантов, и даже не очень грубые генетические изменения приводят к неразумности индивида. С другой стороны, генетическое отличие современного человека от шимпанзе очень невелико. Я слышал оценку специалиста: нужно только 30 поколений искусственного отбора для выведения шимпанзе-разумного.  Можно предположить, что для самовыведения человека-разумного было бы достаточным, чтобы в ситуации очередного “бутылочного горлышка” в число качеств, учитываемых при выборе партнера по размножению, на некоторое число поколений вошла мощность мозга. В свою очередь, мощность мозга у индивида генетически обусловлена. Тогда, считая животный мозг органом, оптимизирующим поведение, включая репродуктивное поведение, можно ожидать возникновение положительной обратной связи по мощности мозга и образование самоизолирующейся элиты с последующим вытеснением родственных линий, отставших по мощности мозга. Оказалась ли достаточной одна закрепившаяся мутация, или было несколько последовательных ступеней, но эволюционный рывок произошел. И первый скачок должен был быть достаточным для внешнего опознания носителей улучшенного мозга. Половая любовь может быть следом этого процесса в психике современного человека.

    “Золотой век” любви был относительно недолгим, но изменения генотипа в это время по своей скорости соответствовали искусственному отбору в селекции животных. В это время даже краткосрочная изоляция человеческих популяций могла привести к формированию рас. Стремительность процесса антропогенеза и малая численность вида в это время могут объяснить неуспех палеонтологии в нахождении промежуточных форм (если они были)и неудачных форм.

    Но как нет гена, прямо определяющего количество пальцев на руке, так нет и гена разумности.

    Разумность, понимаемая как способность к выбору оптимального поведения на основе прогноза, получаемого моделированием в комплексной картине мира, содержащейся в мозгу, определяется не собственно мощностью мозга, но его способностью полезно функционировать. Какую задачу решает мозг человека как орган обработки информации?

    Чтобы популяция людей с более мощным мозгом победила конкурентов-родственников, мозг должен, выбирая поведение, максимизировать численность своей популяции. И делать это он должен лучше, чем мозг конкурентов.

    Эта функция не нова. Ту же задачу решает мозг любого животного. Но повышение мощности мозга человека обеспечивало большую сложность используемой картины мира, учет на этой основе большего числа причинно-следственных связей и повышение качества прогноза. Это, в свою очередь, позволило использовать более глубокий во времени прогноз. В число актуальных вошли более отдаленные угрозы, и появилась возможность своими действиями использовать резерв ресурсов для парирования этих угроз.

    Произошел качественный скачок в сложности используемой человеком картины мира - разрозненные причинно-следственные цепочки сомкнулись, создав новое качество - комплексность.

    Можно строить предположения, почему дельфины и шимпанзе не стали нашими братьями (или соперниками) по разуму. Фактом остается уникальность человеческой разумности.

    Если допустить существование разумных объектов где-либо, то нужно признать, что они нам не братья. Мы не входим в ту популяцию, благополучие которой обеспечивает их мозг, а они не входят в Человечество. Как только реализуется контакт (любого рода), и у нас, и у них появляется на горизонте новая угроза или новый источник угроз. Или мы - дельфины, а они - люди, или они - дельфины, а мы - люди.

    Что использовалось в качестве внешнего признака повышенной мощности мозга при выборе партнера по размножению в “золотой век” любви? Это могли быть речевые возможности потенциального партнера, если на некоторое время установилась пропорциональность между их уровнем и мощностью мозга. Тогда обычный в животном мире обмен звуками между партнерами мог превратиться в генетическую экспертизу, отсеивающую недоумков.

    Завершение “золотого века” любви могло быть связано с достижением насыщения речевых возможностей и с включением в число учитываемых при выборе партнера факторов его социального статуса. Оба этих явления прямо связаны с достижением достаточно высокого уровня разумности. Частным следствием такого завершения эволюционного скачка является разумная полноценность рас.

    Так можно ли утверждать, что современной биологии открылась ложность эволюционизма? И можно ли сводить эволюционизм к экстремистской версии дарвинизма? На оба этих вопроса обоснованным является отрицательный ответ.

 

            [Расправившись с редукционизмом и эволюционизмом, автор переходит к критике рационализма:]

            “Осталось сказать несколько слов о рационализме. Его абсурдность открылась математике - той самой науке, на которой он пытался утвердиться” (стр.261). Математическая логика, “в которой разум сконцентрирован в наиболее сжатом виде”, занялась исследованием соотношения между множеством выводимых формул и множеством  истинных формул. В 1931 году Курт Гедель сконструировал истинное арифметическое высказывание, которое нельзя в рамках арифметики ни доказать, ни опровергнуть. Математик Тарский доказал, “что само понятие истинности логически невыразимо” (стр.262). Приводится высказывание математика Ю. Манина: “Выводимость находится на нижней ступеньке бесконечной лестницы, а истинность располагается где-то над всей лестницей”. Вывод автора статьи состоит в том, что “ролью строгой логики в деле познания можно просто пренебречь” (стр.262). Нужно искать иные механизмы математического творчества. Важная роль или даже незаместимая роль отводится понятию актуальная бесконечность. Актуальная бесконечность - бесконечность, существующая как реальный объект сразу всеми своими элементами. “Ясно, что в материальном мире она пребывать не может. Но в том дополнительном пространстве, где парит наша мысль, она существует, и не только существует, но, как удостоверяет нас теорема Париса-Харрингтона, является необходимым источником творчества” (стр.262).

[Тут, почти на полуслове автор заканчивает критику рационализма.]

 

    Ограниченная пригодность строгой логики для описания наблюдаемых отношений в мире преодолевается введением нечеткой логики. Но по сути представленный здесь кризис рационализма состоит в заведомой невозможности отражения всего мира в сознании. Приходится удовлетвориться истинностью утверждений в  ограниченной части пространства и в ограниченном временном интервале. Это действительно новая ситуация для науки, которая претендует на всеобщность устанавливаемых законов. Но это недостаточная причина для отказа от рационализма вообще.

    Восприятие мира человеком теломерно. Идея рационализма имеет в основании возможность решения обратной задачи - обнаружения причины по наблюдаемым следствиям. А отрицание этой идеи основывается на неразрешимости обратной задачи в общем случае. Так где истина в этой коллизии?

    Именно обнаруженную причину человек называет смыслом наблюдаемого. Эта причина существует в сознании человека как информационный объект - образ того, что непосредственно не наблюдается.

    Человеческий мозг всю жизнь “без выключателя” ищет наилучшее поведение на основе прогноза развития ситуации, получаемого моделированием в индивидуальной картине мира, представленной в мозгу. Наилучшее поведение выбирается из ограниченного набора возможных реакций. То есть все многообразие внешнего наблюдаемого мира должно быть классифицировано, причем классы образованы по вариантам возможных реакций.

    В используемую индивидом картину мира входят компоненты, жестко заданные структурой мозга, компоненты, полученные “на доверии” от других людей, компоненты, сформированные индивидуальным опытом. Все они участвуют в прогнозировании, причем учитывается стохастичность мира, включая необязательность наличия отдельных объектов и нестрогость последовательности предъявления объектов, характеризующих ситуацию.

    Обратная задача решается рекурсивно, найденный смысл-причина участвует в следующем шаге решения. Отыскивается смысл смыслов или причина причин.

    К несчастью человека он оказался способен пройти по уровням смысла до конца - до смысла своей жизни и обнаружил отсутствие “главного смысла”. Не у всех хватает времени и способности проделать такой путь, но многие (каждый, достигающий такого понимания) испытали потрясение, обнаружив  несоизмеримость затрат результату. Ситуация смягчается тем, что на такой путь нужна большая часть долгой жизни. До момента понимания человек может предполагать наличие великого смысла своей жизни, соотнося собственные жертвы с этим неизвестным или названным, принятым “на доверии” смыслом. Большинство так и умирают.

    А другим, дожившим и сохранившим силы для жизни, приходится заполнить пустоту в системе смыслов виртуальным образом, который можно конструировать самому или позаимствовать готовый, ведь были предшественники. Но можно и научиться жить, сознавая отсутствие Высшего смысла жизни. Выбор зависит от особенностей индивидуальной психики и индивидуальной картины мира, сложившейся к моменту понимания.

 

[Завершающая часть статья, где даются выводы автора:]

            “Так вскрылась ложность картины мира, на которой мы выросли сами и растим своих детей. И в этом одна из главных причин наших бед и кризисов” (стр.262).  Редукционизм ведет к охлократии, эволюционизм “заставляет  смотреть на человеческую историю как закономерное восхождение от дикости к цивилизации, а отсюда происходят все формы расизма, терзающего нашу планету” (стр.262). Рационализм миру предстал в облике учения Маркса. “Конечно же, здесь пленились именно ясностью и простотой теории, в чем и проявился типичный рационализм. Что из этого вышло, мы знаем...” (стр.263).

            “Так что недооценивать пагубность ложной философии никак нельзя. Такую философию надо сразу же отбрасывать. Но отбросить ложь или заблуждение, разумеется, полдела, надо еще понять истину” (стр.263).

            [Как же узнать эту истину? Автор соглашается “немного раскрыть “ “некоторые намеки, содержащиеся в новейшем научном материале”.]

            “Положительным утверждением квантовой физики является тезис, что наивысшая реальность бытия есть универсальная пси-функция, управляющая всей Вселенной как единой целостной системой, то есть актуальная бесконечность в функции объективного творчества. Положительное утверждение молекулярной биологии состоит в тезисе, что жизнь всякого отдельного существа организуется текстом ДНК, представляющим фрагмент какого-то бесконечно мудрого Слова, обладающего полнотой. Положительным утверждением математической логики служит тезис, что для математического творчества самой ценной идеей является внематематическая идея актуальной бесконечности, к которой человек приобщается не путем освоения ее своим сознанием, а путем мистического с ней соединения” (стр.263).

            После периода головокружения от успехов наука “стала медленно, но верно возвращаться к тому миропониманию, которое когда-то было дано человечеству через Откровение. Но возвращаться уже на новом уровне, наполняя общие религиозные и этические истины конкретным содержанием, что-то уточняя и дополняя. И именно понимание этой динамики должно помочь нам правильно решить вновь ставший актуальным вопрос о соотношении знания и веры” (стр.263).

            В понятие “знание” теперь входят “метатеории”,  как изучение условий постижения интуитивного и даже “сверхъестественного”. Выявилась неправомочность спора о примате разума или чувства, так как в нашей душе одно постоянно переливается в другое.

            “Всякий волен избрать тот путь к Истине, которым ему легче пойти, - важно, чтобы имелось само стремление к Истине. В современной науке-исследовании такое стремление есть, и мы постарались показать, к каким замечательным результатам оно приводит. Похоже, все-таки прав был Бердяев: атеизм оказался лишь диалектическим моментом Богопознания” (стр.263).

            Следует подпись: В.Тростников, доцент математики, кандидат философских наук, действительный член Американского научного общества.

 

    Итак, в качестве закономерного настоящего (и, возможно, будущего) науки предлагается возвращение к тому, что было дано человечеству через Откровение. Кем дано? Богом.

    В доказательство этого тезиса приводится перечень затруднений современной науки в описании мира и факты благополучного и плодотворного сочетания религиозного миропонимания и успешной профессиональной деятельности ученых. Яркий пример - Ньютон, пытавшийся расшифровать божественный замысел в отношение тварного бытия.

    Достаточны ли доказательства? На мой взгляд, не достаточны.

    В соответствии с различием индивидуальных психических характеристик людей, различиями в их воспитании и личном опыте в человеческом обществе в обозримый период времени будут присутствовать и религиозность, и атеизм, в собственном многообразии. Не может идти речь о возвращении, то есть вырождении одной из линий.

    Важно избежать одной опасности, подстерегающей и верующих в Бога, и атеистов - веры в светлое будущее человечества. С увеличением времени существования человечества растет вероятность встречи с редкими и мощными разрушительными явлениями. К счастью, чем выше мощность таких явлений, тем реже они встречаются. Но спектр их неограничен, а мы, приготавливая средства для отражения одних угроз, попутно узнаем о все новых угрозах. Сейчас на первый план выдвигается астероидная угроза. Психологически нас побуждает к деятельности постоянное несоответствие достигнутого уровня защищенности и того уровня защищенности, который сейчас представляется необходимым. Так в сознании людей отражается “большая гонка”, в которой объективно вынуждено участвовать человечество, наращивая свою численность и степень защищенности.

    А оптимизм порождает виновное сознание: если светлое будущее человечества задерживается, значит, кто-то виноват. Или я, или кто-то другой. Начинается поиск врага.

    Здоровой идеологической основой общества может быть деятельный пессимизм, как осознание того, что перспектива у человечества плохая, но это не основание, чтобы сложить руки сегодня. Есть шанс самим не наткнуться на “конец света” и обеспечить жизнь ближайших потомков. Ну, а следующие пусть сами определяются в этом мире. Хотя любое решение может быть опровергнуто внезапным разрушительным явлением, обесценивающим наши усилия и жертвы. Сознательное участие в “большой гонке” - это цель жизни, которая не изменит.