| Схема универсального эволюционизма |
| Предварительные замечания 14 |
| Возможный вариант физикалистской “картины мира” 16 |
| Общество и Природа |
| Горизонты эволюции 26 |
| Управление и направляемое развитие 30 |
| Рационально организованное общество 34 |
| Еще раз о бифуркациях 37 |
| [В заключение] 38 |
“Понятия “самоорганизация” и
“синергетика” получили ныне широкое распространение. Однако далеко не всегда
они правильно истолковываются и используются в выработке конструктивных идей. В
предлагаемой статье делается попытка очертить контуры глобального
синергетического процесса и дать интерпретацию некоторым тенденциям, которые
характерны для него ныне или могут проявиться в ближайшем будущем” (стр.3).
Поиск оснований для формирования новой стратегии должен опираться на некую “картину мира”, включающую самого человека. В ВЦ АН СССР велись с начала 70-х годов исследования проблем глобальной экологии и стабильности биосферы. [Н.Н. Моисеев возглавлял тогда это учреждение.] Автор тогда же пришел к необходимости построения схемы мирового процесса самоорганизации. В начальном варианте эта схема была представлена в книге автора “Алгоритмы развития” (М., 1987), но наименование “универсальный эволюционизм” автор стал использовать позднее. Термин “универсальный эволюционизм” к этому времени уже использовался в литературе, но в несколько ином смысле (см., например: Кутырев В.А. Универсальный эволюционизм или коэволюция. - “Природа”, 1988, № 8).
Настоящая статья продолжает эту работу, которой были посвящены и несколько более ранних статей (“Вопросы философии”, 1989, № 4, 5, 8; “Природа”, 1989, № 4; 1990, № 6).
[Здесь следует перечисление возникающих при построении схемы проблем:]
Существенна проблема неоднозначности интерпретации одних и тех же исходных эмпирических данных. Один из источников такой неоднозначности состоит в том, что существующая система обобщения в разных научных дисциплинах слишком бедна. Приходится ее дополнять предположениями, справедливость которых остается на совести разных авторов. “Наука уже неоднократно сталкивалась с тем, что описать более или менее сложное явление с помощью одного языка невозможно. Любой язык, любая система исходных понятий способна представить его лишь в определенном ракурсе, и множественность интерпретаций - это, по существу, множественность ракурсов видения предмета, каждый из которых несет о нем определенную информацию” (стр.4). Так что дело здесь не в ограниченности человеческого интеллекта, как утверждает И. Пригожин.
А разве необходимость разных ракурсов не является следствием неспособности человеческого интеллекта без таких ухищрений увидеть предмет в полном объеме? Пригожин прав.
Чрезвычайно быстро развивается Коллективный Разум, но это не отменяет неизбежность множественности возможных “картин мира”. Вместе с наращиванием сложности возможных картин мира по мере увеличения объема знаний происходит и непрерывный пересмотр установившихся представлений об отдельных явлениях и мире в целом.
Еще один фактор, расширяющий “множество неоднозначностей”: участие в постижении мира не только логики, но и чувственного, “алогичного” восприятия. “Это не менее важный канал познания и отражения мира в нашем сознании, чем тот, который рождает научные знания. ... Чувственное, алогичное, подсознательное восприятие окружающего мира - это действительно важнейшая форма информационных потоков. В процессе эволюции живого именно эта алогичная форма знаний была первичной. И ее взаимоотношение с дискурсивными структурами в нашем мышлении и общении с окружающим миром чрезвычайно сложно. Очень многое нами здесь еще не понято.” (стр.4, стр.5).
Современная теория распознавания образов подсказывает, что главное назначение чувственного - создать образ в целом, интегрировать разнообразную информацию в целостную картину, рождая при этом некоторые конечные оценки, важные для человека: это красиво, это хорошо, это опасно и т.д.
“Чувственное” - не синоним “подсознательному” и, тем более, “алогичному”.
“Это красиво”, “это хорошо”, “это опасно” - не конечные оценки, а эмоциональная рефлексия. Конечным в распознавании образов является выбор действия. Именно номенклатура возможных действий человека образует классы для распознавания образов.
Логика отобъясняет уже состоявшийся выбор действия, в котором совместно и взвешенно участвуют врожденная часть знаний, часть, полученная от других людей “на доверии”, и часть, сформированная индивидуальным опытом.
“Но в отличие от логических конструкций, в моделях подсознания нет никакого окончательного стандарта: оценки, даваемые алогичным мышлением, могут существенно отличаться друг от друга у различных индивидов. Потому чувственное восприятие вносит еще один элемент субъективизма в ту картину мира, которую пытается нарисовать исследователь. Еще раз подчеркнем: люди очень по-разному воспринимают одни и те же явления окружающего мира” (стр.5)
Насколько верно, что люди воспринимают мир по-разному, настолько верно и обратное утверждение (дополнительное). Существует объективная предопределенность бессознательного в очень существенной его части - видоспецифической. Естественным отбором обеспечено у благоденствующих видов, имеющих мозг, что мозг, как орган обработки информации, оптимизирует поведение индивида в интересах вида. То есть мозг всех людей оптимизирует их поведение, максимизируя численность людей, умноженную на степень их защищенности от разрушительных воздействий.
“Стоит отметить, что принципиально
существующая неопределенность и роль чувственного начала в наших представлениях
об окружающем мире является одновременно и источником веры в сверхъестественные
силы, - точнее, множественности вер. Каждая из религий - явление историческое,
но религиозное чувство, почва для взрастания веры в силы сверхъестественные,
по-видимому, органически присуща человечеству. И будет ему сопутствовать, пока
оно существует во Вселенной. Но конкретный человек может им обладать или не
обладать - это уже другой вопрос” (стр.5).
Утверждение, что вера органически, на уровне подсознания присуща человечеству, безосновательно. Вера обнаруживается на уровне сознания (вдруг), как средство восполнения дефектов комплексной картины мира, используемой человеком для прогнозирования при выборе оптимального поведения. Потребность в таком восполнении возникает вместе с развитием логических способностей.
Автор, с уважением относясь к любым искренним убеждениям, считает воинствующий атеизм и религиозный фундаментализм и фанатизм в равной степени несовместимыми с принципами цивилизованного общества.
Вряд ли оправданно считать традиционные общества нецивилизованными. Дело не в уважении убеждений. Нет оснований выстраивания последовательности обществ по степени цивилизованности. Можно говорить только об адекватности общественного устройства выбранному пути наращивания потенциала и технологическому уровню хозяйства.
Автор называет свою схему “физикалистской”, признавая, что возможны самые разные “картины мира”, не противоречащие одним и тем же опытным данным. В выбранном названии отражено то, что в основе схемы “лежат взгляды, традиционные для физики и всего современного естествознания, сконцентрированные в духе “лезвия Оккама”: не умножай сущности без надобности” (стр.5).
“В основе той схемы, которую я называю универсальным эволюционизмом, лежит “гипотеза о суперсистеме”. Вся наша Вселенная представляет собой некую единую систему - все ее составляющие между собой связаны” (стр.5). Отвергается существование некоего “ортогонального мира”, не воспринимаемого нашими средствами познания и не взаимодействующего с нашей Вселенной.
Более строго нужно было бы говорить не об отсутствии “ортогонального мира” по существу, а об отсутствии соответствующего информационного объекта в создаваемой “картине мира”.
“Гипотеза о суперсистеме” должна бы сопровождаться предположениями о ее замкнутости и равновесности (или незамкнутости и неравновесности). Для наблюдаемого мира характерны незамкнутость и неравновесность.
В систему исходных гипотез в качестве “постулата о начале” достаточно произвольно включена гипотеза о начальном взрыве.
Далее следует группа аксиом состояния. Первая - существование случайности и неопределенности. Второе - прошлое влияет на будущее (не предопределяет, а именно влияет). Третье - самоорганизация подчиняется неким правилам отбора, выделяющим реальное из виртуального. Основу фундаментальных наук составляет описание этих правил отбора.
Законы
физики и химии справедливы и на уровне живого вещества. “Однако на новом уровне к ним добавляются и другие - стремление
сохранить гомеостазис, например. В какой степени они следуют из фундаментальных
законов физики - этот вопрос остается открытым. И он будет таковым до тех пор,
пока не раскрыта основная тайна, не понят тот механизм, который приводит к
появлению отрицательных обратных связей, обеспечивающих гомеостазис живого
вещества” (стр.6).
Хотелось бы большей строгости - гомеостазис - это не для живого вещества, а для клетки или организма.
Есть для организмов и отрицательные, и положительные обратные связи. Мы наблюдаем результат отбора вариантов самоорганизации. В этом результате уже нет тех, кто недостаточно устойчив в конкретных условиях среды. Какую здесь можно найти великую тайну? Не было готового организма, в котором потом появились отрицательные обратные связи.
“На уровне общественной организации
мы наблюдаем то же самое: общественные процессы не могут нарушить законы,
определяющие процессы, протекающие в живом и неживом веществе, но и не
исчерпываются ими. Обществу свойственны новые принципы отбора, связанные с
целенаправленной деятельностью людей” (стр.6).
Опять требуется уточнение. Есть собственные законы любой самоорганизации и их конкретизация в законы общественной самоорганизации. И есть ограничения реализуемости в виде необходимых условий для существования людей, образующих общество, как организмов. Есть собственные законы самоорганизации и их конкретизация в законы биологии. И есть ограничения реализуемости в виде необходимых условий для осуществления химических процессов в живом веществе. Далее - физические ограничения. Получается как бы трансляция ограничений снизу вверх по уровням самоорганизации.
Новые принципы отбора, свойственные формам общественной самоорганизации, не оправданно связывать именно с целенаправленной деятельностью людей. По крайней мере нельзя на этом ставить точку. Какова цель этой деятельности? В чем смысл объединения людей в сообщество? ...
“Новые законы, т.е. принципы отбора,
возникающие в материальном мире по мере усложнения организации, постепенно
становятся менее жесткими, приобретая скорее характер тенденций. ... Еще более
“неточный” смысл приобретают принципы отбора на уровне общественной
организации. Здесь отбор, т.е. переход системы в новое состояние, во многом
связан с представлением о ценностях, возникающих в сознании человека. Последнее
является одной из важнейших причин неоднозначности развития и многообразия его
путей” (стр.6, стр.7).
Более продуктивно говорить о расширении набора возможных форм самоорганизации, одновременно удовлетворяющих ограничениям (условиям отбора), а не о смягчении этих условий.
Не так уж неопределенны и неожиданны представления о ценностях, возникающие в сознании людей. Эти понятия - лишь момент в постоянном процессе выбора наилучшего поведения, а целевая функция оптимизации - одна для всех индивидов - максимизация потенциала человечества.
Пока использовался язык дарвиновской триады - изменчивость, наследственность, отбор. Но требуется существенное расширение этого набора эмпирических обобщений (аксиом).
Предлагаемые расширения (механизмы изменения состояния) включают: наиболее простой класс механизмов - дарвиновские механизмы, другой класс - бифуркационные механизмы, третий класс - “механизмы сборки” или кооперации.
В своей сознательной деятельности человек умеет использовать механизмы дарвиновского типа - сильно детерминированные, когда известны траектории или хотя бы тенденции и “каналы эволюции”.
Бифуркационные механизмы приводят к принципиально непредсказуемому поведению системы. Не удается даже определить тот “канал эволюции” в котором будет происходить развитие системы. Наибольшее, что может дать познание бифуркационных механизмов, - это позволить избегать непредсказуемых и опасных ситуаций. “Это особенно важно в проблемах глобальной экологии, когда превышение допустимой антропогенной нагрузки может привести к совершенно непредсказуемому характеру развития биосферы, исключающему возможность дальнейшего существования человека как биологического вида” (стр.8). К примерам бифуркаций автор относит образование новых биологических видов и революционные перестройки общества.
В отношение механизмов сборки расходятся взгляды редукционистов и антиредукционистов. Автор склоняется к редукционистскому видению проблемы и считает, что во многих не слишком сложных системах можно уверенно предсказать свойства системы на основе свойств компонентов. Множество случаев, когда это удается, расширяется по мере развития науки. “Совсем иное - возникновение свойств “больших совокупностей” объектов: если количество элементов и сложность связей между ними достигают некоторого критического значения, то эта совокупность обретает некоторые качественно новые системные свойства. ... Наиболее ярким примером является второй закон термодинамики. ... Он не имеет смысла для отдельных частиц, отдельных молекул. Он проявляется только на уровне их совокупностей... Второй закон термодинамики невыводим из законов Ньютона и других фундаментальных законов физики. Это типичный результат “сборки”, возникновения новых системных свойств окружающего мира” (стр.9).
Самоорганизация - это значительно больше, чем “механизмы сборки”, свойственные Природе. Не просто “могут возникнуть” новые свойства, а всегда - новые свойства новых объектов. Но снизу действуют ограничения реализуемости.
Образование новых биологических видов не является бифуркационным развитием живого - нет новых видов.
Бифуркации обеспечиваются постоянной пересборкой компонентов - немного другой взгляд на память системы (процесса).
Действительно ли второй закон термодинамики невыводим из принципа наименьшего действия?
Отдельная частица, отдельная молекула - это абстракция. В природе не бывает частиц вне системы.
С вторым законом термодинамики, со стохастичностью мира и наличием бифуркационных механизмов связана проблема необратимости процессов в макромире. А в квантовой физике уравнения инвариантны относительно направления течения времени. Неинвариантность возникает как эффект “сборки”.
Так как изолированная частица - абстракция, то есть основание считать инвариантность уравнений, описывающих поведение изолированных частиц, относительно направления течения времени некорректным следствием абстракции.
К трудным проблемам возникновения системных свойств нашего мира относится и появление живого вещества. Многое понято в механизмах возникновения ряда свойств живого - метаболизма, редупликации... Но остается не понятой, на взгляд автора, главная особенность живого вещества - существование у органической системы отрицательных обратных связей, сохраняющих гомеостазис. “По-видимому, подобные явления - это своеобразное проявление бифуркационных механизмов, если рост сложности рассматривать как динамический процесс” (стр.9, стр.10).
К числу таких системных явлений автор относит и возникновение разума, напрямую связывая приобретение мозгом всех тех атрибутов, которые отвечают нашим представлениям о мышлении, с увеличением количества нейронов (таких же, как и у любого мозга) и резким усложнением связей между ними.
Очень робкое прикосновение к ключевой проблеме (по крайней мере, для людей). В чем же состоят специфические свойства мыслящего мозга? Синонимы ли мышление и разум?
“Сегодня иногда говорят о направленности мирового эволюционного процесса. И действительно, такая направленность имеет место: тенденция усложнения возможных организационных структур материи и рост их разнообразия являются важнейшим проявлением такой направленности” (стр.10). Есть и другая особенность мирового процесса самоорганизации: уменьшение степени стабильности систем по мере роста их сложности. И то, и другое - эмпирические обобщения.
Если связать эти обобщения о тенденциях усложнения и снижения стабильности естественных систем, то можно предположить, что в действительности первая тенденция является артефактом второй. Чем дальше от наблюдателя по времени находится исследуемая система, тем меньше ее возможная сложность. Ведь более сложные системы уже разрушились за прошедшее время.
Переход к более сложным и менее устойчивым системам нельзя рассматривать отдельно от изменения условий. Менее устойчивые стали возможными в новых условиях - одни из них. А другие исчезли.
Сравниваются прокариоты [безъядерные клетки] и эукариоты [организмы, состоящие из ядерных клеток]. Первые даже не старели, жили в жесточайших условиях жесткой радиации, сейсмичности, колоссальных перепадов температур. Вторые менее стабильны, но быстрее эволюционируют.
Смягчились условия для живого на Земле, и стали возможными эукариоты. А могли бы и ужесточиться эти условия. Если и есть тенденция к усложнению систем, то она заведомо локальная. Для последовательной реализации разных вариантов бифуркационных скачков (с промежуточным разрушением предыдущей структуры) нужно время.
“В самом деле, стабильность и
скорость эволюции в известном смысле противоречат друг другу. Только проявление
факторов направляемого развития способно примирить эти две противоположно
направленные тенденции” (стр.10).
В рамки тенденции уменьшения
стабильности, следующего за усложнением системы, вписывается так называемый
атропный принцип. “Его смысл состоит в
том, что незначительные изменения мировых постоянных (сотые доли процента)
могут качественно изменить свойства суперсистемы “Вселенная” и характер всех
процессов, в ней происходящих. ... Не возник бы в ней и человек... Итак, наша
Вселенная “держится на острие”. Ничтожное изменение ее параметров приведет к
срыву, к ее полной перестройке” (стр.10).
[Это - важнейшая посылка. Автор - один из первооткрывателей эффекта “ядерной зимы”, неизбежного при полномасштабной войне с применением атомного оружия. Это открытие существенно повлияло на международную политику, отодвинув угрозу глобальной рукотворной катастрофы.]
Жесткая формулировка атропного принципа: “Мир такой потому, что существует человек”. Автор перефразирует: “Человек появился во Вселенной потому, что она такая, какая есть!”. И завершает мысль: “И столь сложная система просто не могла бы остаться стабильной” (стр.11).
Не преувеличено ли представление человека о собственной сложности? Просто мы себя видим вблизи и заинтересованно. Любой объект так же сложен, хотя эта сложность может быть смещена по масштабу пространственному или временному от того масштаба, в котором работает наш мозг. И получается, что мы говорим о наблюдаемой сложности. Здесь, как и везде, человеческое мировосприятие теломерно.
Автор как пример реализации тенденции “уменьшения степени стабильности или, если пользоваться терминологией математической физики, роста некорректности задач, которые “приходится решать Природе” при усложнении материальных структур” (стр.11), приводит возрастание требовательности нашей цивилизации по мере ее усложнения к стабильности природных условий. “Ныне зависимость человека от природных факторов резко возросла. Вся наша цивилизация существует благодаря тому каналу, который поставляет на поверхность захороненные в земных недрах углеводороды. И теперь, в условиях резкого усложнения нашей цивилизации и роста ее могущества, дальнейшее существование на Земле популяции homo sapiens требует чрезвычайно тонкого согласования антропогенных нагрузок на биосферу с теми процессами, которые в ней происходят” (стр.11). Но есть и противоположная тенденция: возникают новые стабилизирующие факторы. Например, наука не только указывает на новые опасности, но и помогает найти пути их преодоления, “т.е. возникает своеобразная “управляемость развития”” (стр.11).
Остался непроясненным вопрос о том, что гонит человека по этому пути. От ответа зависит возможность управления движением.
Наука - не новый фактор в истории человечества, как популяции разумных людей. Новизна здесь - в разделении труда.
Пути преодоления угроз дает не столько наука, сколько технология.
Тезис об увеличении зависимости человека от природных условий просто неверен. Современный человек живет в неблагоприятных климатических зонах, переживает природные катастрофы, эпидемии, то есть лучше древнего человека защищен от часто встречающихся разрушительных воздействий. А вот человеческое общество, являясь для человека лишь средством повышения защищенности, в своей конкретной форме весьма требовательно к внешним условиям.
“В контексте этого непротиворечивой
представляется и более общая гипотеза о том, что в процессе своей естественной
эволюции суперсистема “Вселенная” обретает с помощью человека (в частности)
способность не только познать саму себя, но и направлять свое развитие так,
чтобы компенсировать или ослабить возможные дестабилизирующие факторы” (стр.11).
Утверждая вселенскую значимость человека, автор демонстрирует продолжающееся головокружение от успехов. Это - синдром мухи, сидящей на голове буйвола: “Мы пашем”. Человечество не способно защититься доже от небольшого астероида (пару километров в диаметре), и перечень таких “даже” бесконечен.
В тексте сделан нелогичный поворот от утверждения о закономерном снижении стабильности более сложных систем к утверждению о большей стабильности суперсистемы, включающей разумного человека. Такой поворот можно объяснить сохраняющейся в подсознании автора идеей исключительности (богоизбранности) человека.
“В самом деле, жизнедеятельность
любого биологического вида всегда направлена на сохранение своего гомеостазиса,
а у ряда развитых видов - и той экологической ниши, в которой они существуют.
По мере развития мозга и становления Разума экологическая ниша становится все
более обширной. Вот почему мне кажется справедливым утверждение о возможности
развития во Вселенной (вернее, в отдельных ее частях) неких механизмов
отрицательной обратной связи, в результате действия которых происходит
повышение стабильности Суперсистемы” (стр.11) .
До чего же труден переход к видению неравновесного динамичного мира от классической стабильности! Откуда берется убежденность в стремлении живого к стабильности, если вокруг идет постоянный однонаправленный процесс использования всего объема доступных ресурсов для построения себе подобных - вплоть до физического упора? И любое отступление от этого правила ведет к вытеснению “неправильного” вида из спорной ниши.
И колония бактерий “сжигает” весь доступный питательный материал, и дрожжи размножаются до закисливания среды, останавливающего брожение, и овцы съедают всю траву. Словом, нет здесь у живого никаких отличий от кристаллизации, например.
Отрицательные обратные связи во Вселенной - это тенденциозная интерпретация вполне однонаправленных нелинейностей. Так любое горение можно считать процессом с отрицательной обратной связью. Ведь топливо или внешний окислитель заканчивается, и это можно интерпретировать как самоограничение горения в системе.
Дальше следуют рассуждения о “попытках Природы” создать разумы. Осьминог представлен, как неудачная подобная попытка. “Но эволюции было угодно создать такое существо, которое поедает себе подобных. Поэтому для выживания вида оказалось необходимым, чтобы по выполнении своих супружеских обязанностей животное погибало. Значит, сообщество осьминогов не могло обладать коллективной памятью, необходимой для накопления того опыта и тех знаний, которые приобретает человек. И каждому поколению все приходится начинать сначала” (стр.11). А человечество “на пути своего развития преодолело важнейший порог: создав систему табу, как основу нравственности и прекратив внутривидовый отбор, оно обеспечило возможность коллективной памяти, а следовательно и общественного развития” (стр.11, стр.12).
Это очень слабая часть статьи. Во-первых, нельзя так вольно пользоваться художественными метафорами - природа, которой что-то может быть угодно, что-то она хочет создать - она настойчиво пытается создать разум. Это и есть нарушение “лезвия Оккама”. Или нужно четко обозначить собственную позицию: верю в мировой разум вне человека.
Не только осьминогу, но и человеческому индивиду приходится начинать все сначала. И это порождает свои проблемы. Коллективный разум человечества реализован на подобии и в поддержку разделения труда. Знания не только накапливаются, но и скрываются.
Система табу - не результат развития человечества. Здесь получился невольный отголосок просветительства. Система табу - свойство вида человек, врожденное качество его мозга, и случайность, и условие его существования.
В человеческом обществе действует жесткий внутривидовый отбор, охраняемый моралью и государством. Но в современном обществе в число учитываемых при отборе качеств вошли такие, которые биологически не наследуются - социальные характеристики. Эти новые факторы являются шумом для биологической эволюции. А древний человек, вероятно, смог появиться благодаря внутривидовому отбору по мощности мозга. От этого процесса до нас дошел след в виде половой любви, постоянно конфликтующей с современными общественными правилами.
Очень близки к внутривидовому отбору этнические конфликты современности.
[Уместная
пессимистичная нота после дани идеализму и просветительству:] “Но это вовсе не означает, что человечество
не встретит на своем пути непреодолимый барьер, а его судьба не окажется в
чем-то похожей на судьбу другой “умной популяции” [осьминогов]” (стр.12).
Получается - скороговоркой о самом главном. Не учтен выверенный философский тезис о смерти, как событии, освещающем смысл жизни. Борьба со смертью, движение к смерти - суть жизни.
Рассматривая мозг как орган обработки информации, оптимизирующий поведение, в качестве целевой функции оптимизации обнаруживаем максимизацию потенциала человечества, как произведения численности людей на степень их защищенности от разрушительных внешних воздействий. Спектр угроз неограничен, более мощные встречаются реже менее мощных.
Человечество обязательно наткнется на разрушительное воздействие, от которого не сможет защититься. Но когда это произойдет, зависит (может быть) от достигнутой степени защищенности. Идет “большая гонка” - непрерывно нарастает вероятность встречи с редкими и мощными угрозами, и идет лихорадочное наращивание потенциала человечества.
В человеческом сознании “большая гонка” отражается как несоответствие достигнутого уровня защищенности тому уровню, который представляется сейчас необходимым.
“Сочетание разума и коллективной
памяти - огромное завоевание Природы, но его может оказаться недостаточно для
того, чтобы преодолеть зло (неполноценность), заложенное в человека процессом
биологической самоорганизации, который привел к его появлению на планете” (стр.12).
Очень странная фраза - о зле (неполноценности), заложенной в человека биологической самоорганизацией. Похоже на постулат экзотической религии. Внешнее зло кто-то когда-то заложил в человека. И теперь это зло нужно преодолеть, и тогда... Что тогда?
“Одним из таких барьеров мне
представляется необходимость организации коллективных действий, способных
гармонизировать взаимодействие человека и окружающей Среды. Человечество как
единое целое должно подчиниться условиям экологического императива” (стр.12).
Пока - человечество далеко от такого состояния, чтобы можно было сказать “Человечество как единое целое”.
[Новое изменение настроения:] “И у меня нет никакой уверенности в том, что человечество будет способно преодолеть этот барьер. Более того, возникает ощущение, что несмотря на все успехи научного и технического прогресса, на рост уровня жизни и образованности, человечество все больше и больше погружается в пучину нового средневековья” (стр.12). Религиозный фундаментализм, национализм, терроризм, детская преступность - признаки неблагополучия. Сможет ли человечество принять новые нормы поведения, новую шкалу ценностей, новую мораль?
“Но я не считаю допустимой и позицию
абсолютного пессимизма. Шансы цивилизации, может быть, еще не упущены. Сознание
опасности мобилизует волю людей и скрытый в них потенциал. Поэтому вместе с
прояснением тех опасностей, которые нас ждут в ближайшем будущем, мы должны
найти и альтернативные пути развития, на которых их можно избежать” (стр.12).
В качестве инструмента такой работы автор видит коллективный разум.
Завершение этого подраздела звучит как растерянная скороговорка. То - странный оптимизм лабораторного ученого в стране, строящей коммунизм, то пессимизм, утешаемый верой (в невозможное).
“Удивительным феноменом мирового эволюционного процесса является процесс формирования коллективного Разума, свидетелями чего мы являемся” (стр.12). Главное в этом процессе - информационный обмен по компьютерным сетям.
“Я бы рискнул предположить, что
когда количество абонентов компьютерных сетей станет достаточно большим, а
характер связей между ними, сложность и полнота доступных банков данных
достигнет некоторого предела, произойдет новая бифуркация, подобная возникновению
мыслительных способностей у гуманоидов” (стр.13).
Ограничивающим элементом межчеловеческой коммуникации уже давно является информационный вход человека и резко ограниченная способность воспринимать новые понятия. Поэтому, простое увеличение числа источников информации не может вызвать предсказываемую бифуркацию. Хотя неизбежны существенные изменения в производственных и социальных технологиях.
Вообще-то, коллективный разум - это пока не разум, так как разум выбирает поведение, действие. Пока действие (свое) выбирает индивид. За коллективным разумом естественно было бы закрепить управление обобществленными ресурсами. Тут возникает обычная проблема делегирования полномочий и ответственности.
[Автор несколько сокращает объем ожиданий:] Идет постепенное формирование той составляющей коллективного или общепланетарного Разума, которая ответственна за логические выводы. Но и в чувственной сфере “происходят процессы формирования некоего коллективного образа, что позволит однажды говорить об общих целях развития. Конечно, пока это лишь гипотеза” (стр.13).
Общая цель развития у всех людей есть. Это максимизация потенциала человечества. Вот только у каждого - своя конкретизация той совокупности людей, которая для этого индивида есть человечество. Это обстоятельство стало играть важнейшую роль при увеличении размеров человеческих сообществ.
Вторая по важности проблема на пути единых действий состоит в том, что самоорганизация общества во многом заключается в социальном расслоении с неравным доступом к ресурсам, поддержанным неравными правами. Социальный мир в современном обществе - утопия. К этому добавляется территориальная неравномерность распределения богатства.
Автор не согласен с Тейяром де Шарденом: становление коллективного Разума вовсе не обернется слиянием человечества с Природой и Богом, сверхжизнью и концом эволюции.
Итоги раздела: глобальный эволюционный процесс развития Суперсистемы и ее частей - это процесс самоорганизации. “Он чем-то напоминает турбулентное течение жидкости, в которой непрерывно возникают квазистабильные образования - вихри. Они не только возникают, но и все время разрушаются, давая материал для новых вихревых образований” (стр.14) [Эта аналогия неслучайна и очень продуктивна.]
Автор продолжает: “В процессе развития происходит непрерывный рост разнообразия возникающих квазистабильных структур и сложности их организации. Природа в своем бесконечном эволюционном процессе как бы открывает все новые и новые, потенциально ей присущие формы организации материи. Так возникает живое вещество, а затем и разумные формы жизни” (стр.14). [В таком благостно благонамеренном изображении природа сама себя бы не узнала. Но, видимо так она выглядит из окна академика.]
Разум представляется средством для сохранения своего гомеостазиса. Человек разумный с самого начала обустраивал свою экологическую нишу, обеспечивая не только свою стабильность, но и стабильность той части биосферы, в которой он существовал. “Именно с такой позиции хочется рассматривать роль разума в мировом эволюционном процессе” (стр.14). [Отлично сказано - “так” хочется видеть, да показывают в окне и по телевидению все что-то не то.]
[Но если так видеть, то получается:] “Таким образом, возникающий коллективный интеллект представляет определенный шанс человечеству сохранить себя в биосфере, а следовательно, и во Вселенной. Но способно ли общество им воспользоваться?” (стр.14).
