(стр.92) "Как известно, Л. фон
Берталанфи рассматривал ОТС в качестве программы широкого междисциплинарного
синтеза научного знания, трактуя ее как новую науку о целостности, онтология и
методология которой ориентируются на восходящий к Аристотелю "организмический
принцип", обычно выражаемый в краткой формуле: "целое - больше суммы
своих частей"...
Не последнюю роль в данном случае
сыграло и то обстоятельство, что ОТС противостояла программе логических
позитивистов о единстве науки на основе общего для всех языка наблюдения...
Однако, осознав невозможность
осмысленной междисциплинарной коммуникации на основе "общего для
всех" языка наблюдения, приверженцы ОТС заняли контрпродуктивную позицию
отрицания редукционизма и позитивного физикализма, одновременно отождествив
методологию физического познания с той ее логико-лингвистической моделью,
которую представляли позитивисты".
(стр.93) "Это не удивительно,
поскольку логический позитивизм в те годы переживал эпоху своего расцвета... Их
деятельность способствовала тому, что в глазах ряда представителей других
дисциплин новая физика ХХ-го столетия по-прежнему воспринималась как
механически ориентированная наука, с жесткой редукционистской установкой на
поиск изначальных "кирпичиков" мироздания. Коммуникативным
дополнением этого образа была доктрина логического атомизма... Физика,
опирающаяся на диалог математики и эксперимента, оказалась ненаблюдаемой со
стороны... Л.Берталанфи в качестве образца и прообраза идеи органической
целостности избрал биологию, на материале которой и была построена модель
"открытых систем", чье значение для синергетики неоспоримо".
(стр.93 - стр.94) "Интегративные
тенденции науки были стимулированы возникновением новых острых глобальных
проблем, связанных с социально-экономическим развитием, критическим ростом
народонаселения, экологией. Сформировалась новая область исследований,
объединенная общей задачей изучения системы "человек - окружающая
Среда".
(стр.94) "Общая задача преодоления
трудностей концептуальной коммуникации традиционно возлагалась, с одной
стороны, на философию, а с другой - на математику, выполнявших свои
коммуникативные функции...
Коммуникативное действие философии
является более универсальным, оказывая воздействие на науки, имеющие разные теоретические
перспективы - ориентированные как непосредственно на человека, так и на внешнюю
по отношению к нему среду. Эти коммуникативные функции математики и философии
можно интерпретировать как составные части общего механизма регуляции процесса
развития научного знания, обеспечивающего его динамическую устойчивость в
процессе роста...
Таким образом, проблема сохранения
динамического гомеостаза касается не только задач глобальной экологии, но и
процесса развития самой науки как лингвистическо-перцептивной коммуникации. При
этом для современного ее этапа характерен сдвиг в сторону дифференциации
используемых языков, что в свою очередь порождает потребность в более сложной и
многоуровневой системе интеграции знания, чем та, которая ранее обеспечивалась
в основном усилиями философии и математики. Это требование вытекает из двух
внутренне связанных между собой задач обеспечения гармонического,
сбалансированного развития как в системе научного знания, так и в системе
"человек-среда".
(стр.95) "С этой точки зрения
основной недостаток ранних программ ОТС состоял в том, что они не принимали во
внимание системно-коммуникативную организацию концептуальной структуры физики в
целом, взятую в состоянии ее динамического развития, рассматривая проблему
интеграции знания только как междисциплинарную...
[А в рамках физики есть свой опыт] В
этой связи особый интерес представляет принцип соответствия, сформулированный
Н.Бором в процессе создания квантовой механики и являющийся в настоящее время
одним из важнейших принципов современной теоретической физики. Согласно этому
принципу новая теория, описывающая более широкий круг явлений, чем
предшествующая ей старая, не упраздняет последнюю, а лишь ограничивает область
ее применимости. Там же, где области применимости старой и новой теорий
совпадают, их предсказания должны находиться в асимптотическом соответствии
друг с другом... Причем принцип соответствия действует не только в направлении
"от настоящего к прошлому", но и от "настоящего к
будущему", являясь основанием для самых разных физических
экстраполяций".
(стр.96) "Обсуждая проблему
средств коммуникации между различными теоретическими системами, уровнями
репрезентации знания, нельзя не упомянуть об особой связующей функции
статистической механики, которую та выполняет по отношению ко всей физике в
целом... Статистическая механика является инструментом соотнесения двух
относительно автономных уровней описания физической системы - микроскопического
и макроскопического".
(стр.97) "Однако это важнейшее
требование соответствия вычисляемого и измеряемого нарушается в случае, когда
мы имеем дело с неустойчивыми системами, которые радикально меняют тип своего
поведения в ответ на сколь угодно малое воздействие. Они оказываются
неизмеряемыми в случае, если речь идет о неустойчивости физической системы,
или невычисляемыми, если речь идет о
неустойчивости ее концептуальной модели.
Таким образом, уровень описания системы
для своего определения требует указания на конкретный операциональный базис. А
это, вообще говоря, делает невозможным выявление, исходя только из
микроописания системы и статистических методов, всех существующих в ней
"скрытых" стабильностей [197]. Последние обнаруживаются, как правило,
экспериментальным путем, как это было в случае термодинамики, где такие
устойчивые характеристики системы, как температура, давление были известны
заранее из опыта".
Исследование
субстрата не приводит к обнаружению закономерностей на уровне структур,
самоорганизующихся на этом субстрате. Полное использование закономерностей
уровня субстрата и знание состояния всех элементов субстрата позволяет
вычислить лишь одну точку фазовой траектории структуры верхнего уровня или
некоторое множество таких точек. А для исследования закономерностей уровня
структур, самоорганизующихся на субстрате, требуется другой уровень описания,
другое фазовое пространство. Симметрично этому, зная состояние структуры и
закономерности уровня структуры, нельзя вычислить по ним состояние конкретного
элемента субстрата.
Но
закономерности уровня субстрата выступают как ограничения реализуемости для
структур, самоорганизующихся на субстрате.
Химическим
исследованием невозможно получить биологический закон, но химическая среда
(состав, реакции) ограничивает разнообразие возможных биологических структур.
Симметрично этому, биологические законы не позволяют определить химические
реакции, идущие в живом веществе. Другими словами, химические реакции в живом
веществе идут так же, как и в неживом
Биологическим исследованием невозможно получить
социологический закон, но биология человека ограничивает разнообразие возможных
общественных структур (например, невозможно разделение полов, должен быть
обеспечен доступ к пище для всех социальных групп). Симметрично этому, социологические
законы не позволяют вычислить биологические процессы в конкретном человеческом
организме. Другими словами, биология человека - это биология высшего примата.
(стр.97) "Статистическая физика,
соотнося уровни описания физических систем, оказывается мощным инструментом
сжатия информации, повышения ее ценности, основой формирования так называемых
"промежуточных" концепций и понятий, языков и диалектов, идеализаций
и конвенций, которые создаются в физике в пространстве диалога математика-эксперимент.
Примером таких концепций могут служить понятия квазичастицы, поверхности Ферми
в физике твердого тела и целый ряд других моделей и образов, возникших в зоне
контакта языков теории и эксперимента".
(стр.99) "По мнению Каганова и
Лифшица, физика твердого тела может быть полезной в междисциплинарном контексте
"не столько своими конкретными результатами, сколько примером создания
новых понятий при переходе от одного уровня организации материи к
другому".
Наконец, кратко остановимся на
программе экологических исследований... Во-первых, ... они междисциплинарны, и
вопросы междисциплинарной коммуникации для них - это вопросы практики
повседневной работы. И второе. В центре этих исследований ... находится система
"организм - окружающая среда". Или система "организм -
организм". А в этой системе главной проблемой является проблема границы,
проблема различения, прямо ведущая к проблеме наблюдателя и коммуникации. Тем
самым системно-экологическая проблематика становится предметно подобной
проблемному полю гештальт-терапии".
Предметом
экологии является система "человечество - окружающая среда". Это -
другое.
(стр.99 - стр.100)
"...Синергетический подход, будучи одновременно и прагматическим,
предполагает "уход" от такого рода дихотомий [чувственное -
рациональное, теоретическое - эмпирическое] и соответственно уход от тех
споров, которые этими дихотомиями порождаются... Место идеальных предметов не
только и не столько в музее. И задача в том, чтобы это место найти. Буквально
сделать эти различия уместными".
(стр.100 - стр.101) "Поэтому уйти
от дихотомий и споров - не значит отвернуться и забыть о них... Трудно со всей
определенностью утверждать, когда именно в пространстве научных коммуникаций в
дополнение к позициям теоретика и экспериментатора сформировалась в качестве
суверенной и вполне автономной та третья позиция, которая именуется
методологической и осознается в качестве таковой...
Но ставить знак равенства между
методологической позицией как она выстраивалась и развивалась в контексте
деятельности ММК [Московского методологического кружка и Щедровицкого Г.П.] и
собственно синергетической позицией как методологией междисциплинарного познания
было бы преждевременно, поскольку деятельностная позиция ММК формировалась вне
коммуникации с естественнонаучным, в частности физическим, познанием. С другой
стороны, методология (мысле)деятельностного подхода неотделима от творчества
Г.П.Щедровицкого и в этом смысле она личностна, чем, бесспорно, созвучна
синергетике. Однако мыследеятельностный подход, пытаясь преодолеть априорную
заданность субъект-объектной дихотомии, достигает своей цели ценой утраты
необходимой для полноценной синергетической позиции диалогичности и
интерсубъективности. Свойственная этому подходу гиперрациональность
(В.С.Дудченко) порождает в итоге лишь объекты и средства управления этими
объектами. Эффективность такого подхода в ряде случаев исключительна, но не в
сфере междисциплинарных методологий и современных технологий социальной
деятельности".
(стр.101 - стр.102) "Но
синергетика - это еще и методология ревизии, компромисса коммуникативной
реинтеграции, а потому и сохранения и умножения разнообразия человеческого
опыта... В данном случае первая ступень синтетической реинтеграции
методологической позиции состоит в ее осмыслении как позиции личностного
профессионального знания...
Но что такое методология?.. Именно:
методология - это деятельность, связанная с постановкой и решением
методологических проблем. Очевидно, что это определение циклично. ... В конце
концов вся синергетика строится на цикличности рассуждений, тем самым
оправдывая ее. Конечно, так бывает не всегда, но в некоторых ситуациях, которые
не являются ни необходимыми, ни случайными. Для обозначения этих ситуаций есть
особый термин - "контингентность". Контингентность это не
случайность, как иногда переводится этот термин на русский язык, хотя такое
значение можно найти практически в любом англо-русском словаре. Такой перевод
чаще всего вводит в заблуждение, как, например, в случае перевода на русский
язык книги Ричарда Рорти "Случайность, ирония, солидарность", первая
часть которой посвящена вовсе не случайности, а именно контингентности.
Контингентность - это контингентность. Это нечто "среднее" между тем,
что случается необходимо, закономерно, что не может не случиться, коль скоро созданы (или заданы) требуемые условия
(начальные или граничные), и тем, что чисто случайно. Срединность
контингентности не статистическая, но категориальная или, скорее, бытийная.
Контингентность - это то, что случилось, что имеет место; случилось, однако,
таким образом, что сам вопрос о необходимости или случайности случившегося
неуместен.
Так, например неуместен вопрос о
случайности или необходимости нахождения в моей комнате того стола, на котором
я сейчас пишу этот текст. Обратимся теперь к вопросу: что это такое -
методологическая проблема? И чем она отличается от научной или философской
проблемы?"
Таким образом, появление разумного человека - контингентное
явление!
(стр.102) "В контексте рассуждений
о контингентности можно сказать, что методологическая проблема - это то, что
время от времени, контингентно возникает в процессе научного исследования
внутри самой научной деятельности, а также то, по поводу чего эта самая
деятельность самоорганизуется, становится в ряде случаев автономной,
суверенной, получая право в дальнейшем именоваться методологической
деятельностью или просто методологией. И тогда все проблемы или вопросы, возникающие
в контексте последней, будут иметь статус методологических. Все это выглядит
немного замысловато, особенно автономность методологии. Разве деятельность,
связанная с методологической проблемой, не есть в конечном счете деятельность
по ее решению, раз уж такая проблема возникла? Но если проблема решена, то о
какой деятельности после этого можно говорить? Но если она не решается, то
очевидно, что мы имеем дело либо с философской проблемой, либо с
псевдопроблемой, либо с проблемой, неправильно сформулированной и т.д."
(стр.102 - стр.103) "Но можем ли
мы рассматривать методологию как отдельную научную дисциплину? И если можем, то
где ее место в системе наук, как она соотносится с другими сферами знания,
скажем, с философией?..
Как же возникают методологические
проблемы? В вышеназванной совместной статье [Аршинова и А.И.Алешина]
...подчеркивалось, что "будучи связанной с рядом фундаментальных и
специальных допущений, научная деятельность всегда предпосылочна, использует
определенный арсенал средств и преследует вполне определенные цели. Поэтому
всякое вынужденное или свободное изменение этой деятельности, касающееся прежде
всего ее предпосылок и условий существования, ставит перед исследователем
специфический круг проблем. С одной стороны, эти проблемы существуют и имеют
значение постольку, поскольку они важны для данной отрасли знания, отдельной
дисциплины или, как это может выясниться, для научной деятельности в целом. С
этой точки зрения они суть проблемы самой науки и должны решаться в ее
собственных интересах. С другой стороны, их существо отлично от тех проблем и
задач, которые решаются данной наукой. В чем же это отличие заключается?
Здесь-то на сцену и выступает коммуникативно-деятельностный подход".
(стр.103 - стр.104) "Но сначала
еще раз о методах, средствах, инструментах познания. Существуют по крайней мере
две точки зрения на их роль в познании. Первая, условно называемая мной
силовая, полагает, что основная функция всякого рода методов, средств состоит в
усилении естественных познавательных способностей человека, а также в их
расширении и продолжении.
Скажем, телескоп или микроскоп
усиливают, приближают и расширяют природную способность человека видеть.
Математика вооружает человеческий интеллект посредством овладения той
таинственной силой, которая кроется в знаках и символах, и т.д.
Другая, в известном смысле
дополнительная первой, точка зрения исходит из признания в первую очередь
коммуникативной функции методов, средств и инструментов. Пользуясь традиционным
философским языком, иногда говорят, что метод - это посредник между субъектом и
объектом. Метод тем самым выступает как связующее звено между двумя
эпистемологически различенными сущностями, становясь тем самым носителем
функции коммуникации между ними. Такой взгляд отвечает синергетической точке
зрения, поскольку фокусирует внимание не на субъекте или объекте как таковых,
изначально заданных и изолированных друг от друга, а затем не совсем понятным
образом вступающих во взаимодействие между собой, а на той самой связи, которая
этих самых персонажей и порождает в их непосредственной и переменчивой
данности. Например, в данности наблюдателя и наблюдаемого, говорящего и
слушающего".
(стр.104) "Коммуникативная
реинтерпретация метода и соответственно методологии позволяет рассматривать
возникновение методологических проблем в общем контексте коммуникативных
проблем как обусловленных неудачами в осуществлении тех или иных
коммуникативных контактов, контактов-встреч, контактов с реальностью и т.д. И
тогда методолог - это прежде всего специалист - профессионал в области
коммуникативных стратегий научного познания, а методология как таковая
оказывается не имеющей своего собственного объекта исследования. Во всяком
случая, объекта в его классическом понимании. А потому у нее нет и столь же
четко очерчиваемого, локализуемого субъекта. Остается только одно -
отождествить его с лингвистическим субъектом Витгенштейна, место обитания
которого - граница его языка. Или - более синергетически - место встречи разных
языков как топос субъекта методологической деятельности, становящейся тем самым
деятельностью переводчика, транслятора, интерпретатора, медиатора, фасилитатора
в широком понимании этих терминов.
...Зададимся вопросом, а как эти
проблемы решаются..."
(стр.104 - стр.105) "Практика
научного познания убедительно свидетельствует о том, что большая их часть
решается в ходе развития самой науки, не требуя затрат на какой-либо вид
специализированной (собственно методологической) деятельности... "Идите
вперед, а понимание придет потом". Этот призыв Лапласа, обращенный к своим
собратьям математикам, столкнувшимся в конце XVIII века с логической
парадоксальностью бесконечно-малых величин, с непостижимой эффективностью
использовавшихся в деятельности построения математического анализа на первых
его этапах, имеет смысл для всех этапов научного познания".
(стр.105) "Попытки решения
методологических проблем достаточно часто порождают целые новые области
знания...
Типичным примером может служить
создание математической теории измерений, вызванной к жизни экспансией
количественных методов в область социологии, психологии, наукометрии и
т.д."
(стр.105 - стр.106) "Что же
представляет собой та группа проблем [междисциплинарности], которая
неэксплицируема на языке той или иной специальной области знания? В принципе
ясно, что возникающие здесь вопросы, как и ответы на них могут быть
сформулированы на языке философии. Я не касаюсь в данном случае уже
метавопроса, насколько адекватно эти возникшие в науке междисциплинарные
вопросы могут быть переведены на философский язык. Тем более метаметавопроса,
касающегося условий возможности осмысленного философского ответа на них. Ибо
многое в этом дискурсе зависит от того, что именно понимается под выражением
"философский язык". В конце концов, обращение к философии в
междисциплинарном контексте диктуется осознаванием того, что "больше не
куда обратиться"...
...Осознавание исчерпанности
коммуникативных ресурсов специализированного профессионального
междисциплинарного общения. Осознавание утраты единства знания в контексте
практической работы,.. осознание ограниченности используемых специальных
языков, включая и язык математического дискурса. Но довольно часто обращение к
философии "за неимением ничего другого" сопряжено с ожиданием
получения "запредельного знания". Эти ожидания, естественно, не
оправдываются, упования на философию вообще осознаются как утопические, что
порождает стимул к особой работе. Но в чем эта особость выражается?"
(стр.106 -стр.107) "Здесь важно
иметь в виду сугубую нелинейность, неоднозначность методологического
проблематизирования междисциплинарной коммуникации, в частности тот факт, что
проблемная ситуация и ее осмысление в форме методологической проблемы не
соотносятся между собой однозначным образом. Трудность коммуникации как
интерсубъективной познавательной деятельности могут быть осознаны и
представлены по-разному. Напомню, что под коммуникацией я понимаю всегда
незавершенный и открытый цикл-гештальт межличностного общения, репрезентируемый
в топологически связной системе проекций-сечений или еше - интерсубъективных
расслоений, задаваемых отдельными специализированными языками. И тогда
специфика методологической работы как личностно ориентированной коммуникативной
деятельности в условиях осознаваемой междисциплинарности (а именно к такому
осознаванию ведет нас срединный путь синергетики) оказывается определенной
контекстом "горизонтально организованного" диалога философии и
специальной дисциплины, такой, как, скажем, физика или биология. Это контекст
"встречи" по крайней мере двух отдельных языков со своей традицией
употребления, суверенностью и автономией и одновременно - незавершенностью и
открытостью внешнему, иному. И все же, формулируя проблему, именуемую нами
методологической, мы исходим из трудностей некоторой специальной области
знаний, поскольку она рассматривается соответственно в качестве проблемы самой
этой области знаний. Решением таких проблем занимаются сами ученые, теоретики и
экспериментаторы, становящиеся на какое-то время по совместительству и
методологами".
(стр.107) "Но именно эта мотивация
и готовность [к междисциплинарной коммуникативной деятельности] создает
возможность для трансформации самого контекста рассмотрения в принципе тех же
самых методологических проблем. Эта трансформация может быть условно обозначена
как переход от междисциплинарного к трансдисциплинарному их рассмотрению. С
позиций "внешнего", объективного наблюдателя. Эта трансформация до
сих пор многими рассматривается как необходимый шаг в получении надежного и
объективно-истинного методологического знания. Что с того, что это знание
методологическое, знание второго порядка, знание о коммуникации и оно как
таковое должно быть операционализировано, то есть должно обладать свойствами
наблюдаемости и сообщаемости. Но как можно эти свойства представить во всецело
обезличенной, объективированной форме? Я думаю, что единственный способ сделать
это - последовать проторенным путем традиции классической науки, удалявшей
субъекта из рисуемых ею картин мироздания за кулисы, куда-нибудь подальше в
бесконечно удаленную точку вне времени, но зато бесконечно близкую месту
нахождения Бога. Но заслуживает ли той же судьбы субъект методологического
познания - это вопрос.
С другой стороны, если мы откажемся от
посреднических услуг этого персонажа в научном познании, то на каком основании
мы можем говорить о суверенности методологической деятельности, имеющей дело с
решением своих собственных (методологических) проблем, проблем теоретических по
самой своей природе. Ведь нам нужна методология, имеющая потенциально возможные
точки соприкосновения с научным познанием "первого порядка" как
собственно теоретическим, так и экспериментальным. Иными словами, нам
необходима не методология как таковая, претендующая на универсальное методологическое
знание, а методология, имеющая встроенный в нее ее собственный механизм
самоограничения и самокоррекции".
(стр.107 - стр.108) "То есть
методология, ассимилировавшая весь предшествующий опыт познавательной
деятельности, особенно опыт познания в области квантовой физики как опыт
коммуникации, представленный в принципах идеализации, соответствия,
наблюдаемости, дополнительности... Речь идет, таким образом, о методологии
коммуникации и одновременно о коммуницируемой методологии. Я полагаю, что иной методологии
современной науки как науки постнеклассической просто быть не может".
(стр.108 - стр.109) "Но что можно
еще в дополнение к сказанному [про идеализацию] сказать об идеализации в
контексте рассуждений о методологии. Отсылая за подробностями к нашей
совместной с А.И.Алешиным статье, я попытаюсь далее эскизно очертить контуры
синергетической трактовки методологического знания; знания, понимаемого в
качестве личностного и "срединного" с точки зрения его
"топологии пути", и коммуникативного по своим интенциям; знания,
которое отличается от всякого другого теоретического или эмпирического знания
тем, что самоопределяется в идеализированном мире методологических концепций.
Мир классических методологических
концепций в соответствии со своими идеалами и ценностями есть объектный мир.
Методологические концепции "живут в этом мире" независимо от
деятельности познающего субъекта. В соответствии с К.Поппером "объективная
эпистемология, исследующая третий мир, может в значительной степени пролить
свет на второй мир субъективного знания, особенно на субъективные процессы
мышления ученых, но обратное не верно". Итак, согласно К.Попперу, ключ к
пониманию деятельности ученых ("со стороны методологии") лежит в
третьем мире, исследуемым опять-таки объективной эпистемологией [нет
согласования]. Ставя своей задачей синергетически реинтерпретировать Поппера и
его третий мир, можно попробовать отождествить этот мир с миром синергетических
параметров порядка, с тем чтобы, воспользовавшись далее синергетическими
принципами подчинения и кольцевой причинности,
"конвенционализировать" всю его эпистемологическую конструкцию,
трансформировав ее из чисто субъект-объектной в интерсубъективную. Тем самым мы
делаем "шаг в сторону" и отказываемся от рекурсивного воспроизведения
иерархической субъект-объектной соподчиненности на уровне методологических
построений в направлении диалогической интерсубъективности... Далее, этот шаг,
возможно, позволит лучше понять личностную позицию самого Поппера,.. понять
внутреннюю связь его концепций критического рационализма, открытого общества и
метафизических исследовательских программ".
(стр.109) "Для Поппера в 1934 г. в
Вене авторами "угнетающих монологов", вытеснивших философские
дискуссии, были главным образом логические позитивисты. Именно в это время в
физике разгорелся острый спор по поводу интерпретации квантовой механики, спор,
главными персонажами которого были Н.Бор и А.Эйнштейн. При этом сам Поппер ...
принял в ней активное участие на стороне Эйнштейна (в защиту
"реализма" Эйнштейна и против "субъективизма" Бора)".
(стр.110) "В чем же, однако,
состоит попперовский вариант исторического метода? Он состоит, согласно
Попперу, "попросту говоря, в выяснении того, что же думали и говорили по
поводу рассматриваемой проблемы другие люди, почему они с ней столкнулись, как
формулировали ее, как пытались решить. Все это кажется существенным, поскольку
представляет собой часть общего метода рациональной дискуссии".
[Поппер против Полани, против веры,
против разрушения традиции рациональной философии и рационального мышления .]
(стр.110 - стр.111) "А теперь
вернемся к "третьему миру" Поппера - концепции, в которой он
попытался в явном виде сформулировать свои антиавторитарные,
антиуниверсалистские методологические установки. "Обитателями моего третьего
мира, - пишет он, - являются прежде всего теоретические системы, другими
важными его жителями являются проблемы и проблемные ситуации. Однако его
наиболее важными обитателями - это я буду специально доказывать - являются
критические рассуждения и то, что может быть названо - по аналогии с физическим
состоянием или состоянием сознания - состоянием дискуссий или состоянием
критических споров; конечно, сюда относится и содержание журналов и
библиотек".
Итак, "третий мир" - это мир
самоорганизующихся дискуссий, катализатором которых является взаимная критика
ученых. Это мир самотрансцендентности, мир борьбы конкурирующих гипотез. Поппер
стремится придать критической дискуссии роль высшей ценности в практике
научного познания, подчеркнуть ее конструктивную роль и т.д."
(стр.111) "Конечно, трудно
возражать против вытекающих из концепции Поппера методологических предписаний,
как то: будьте критичны и самокритичны в своей научной работе, будьте открыты
для доводов своего оппонента, честно старайтесь себя опровергнуть, не
склоняйтесь перед авторитетами, одновременно уважайте авторитет традиции
критического разума и т.д... Но ... никакая сколь угодно тонкая и изощренная
методологическая концепция не может в полном объеме промоделировать те навыки,
то мастерство, то высокое искусство познания, которым обладает в науке
творческая личность. Я думаю, что с синергетической точки зрения лучше всего
было бы попытаться рассмотреть концепции Поппера и Полани как
взаимодополнительные...
Отрицая "антиреализм" Бора в
пользу "реализма" Эйнштейна, Поппер тем не менее был склонен
пожертвовать детерминизмом последнего ["Бог в кости не играет"],
приняв взгляд на Вселенную как на существенно вероятностную многоуровневую
систему "предрасположенностей", частью которой является и сам человек
с присущим ему стремлением эту Вселенную познать как нечто от него самого
независящее.
Надо сказать, что отношения методологии
и естествознания не были с самого начала безоблачными".
(стр.111 - стр.112) [Из А.Эйнштейна,
"Замечания к статьям"] "Взаимное соотношение теории познания и
науки весьма достопримечательно. Они зависят друг от друга. Теория познания без
контакта с точной наукой становится пустой схемой. Точная наука без теории
познания, насколько она вообще мыслима без нее, примитивна и беспорядочна. Но
если ищущий ясную систему философ, занимающийся теорией познания, додумается
однажды до такой системы, то он будет склонен интерпретировать богатство идей
точных наук в смысле своей системы и не признавать того, что под его систему не
подходит. Ученый же не может себе позволить, чтобы устремления к
теоретико-познавательной систематике заходили так далеко. Он с благодарностью
принимает теоретико-познавательный анализ понятий, но внешние условия, которые
поставлены ему фактами переживаний, не позволяют ему при построении своего мира
понятий слишком сильно ограничивать себя установками одной
теоретико-познавательной системы. В таком случае он должен систематическому
философу-эпистемологу показаться своего рода беззастенчивым оппортунистом. Он кажется
реалистом, поскольку старается представить независящий от актов наблюдений мир,
идеалистом - поскольку смотрит на понятия и на теории как на свободные
изобретения человеческого духа (не выводимые логически из эмпирически данного);
позитивистом - поскольку рассматривает свои понятия и теории лишь настолько
обоснованными, насколько они доставляют логическое представление связей между
чувственными переживаниями. Он может показаться даже платоником или
пифагорейцем, поскольку рассматривает точку зрения логической простоты
необходимым и действенным инструментом своего исследования".
(стр.113) "Там, где творцы науки,
жившие задолго до нас, видели одни проблемы, мы видим (задним числом) другие и
не только иначе их формулируем, но и претендуем на деперсонифицированную (как
якобы более верную) интерпретацию методологических представлений прошлого.
В связи со сказанным я хотел бы
специально подчеркнуть, что если уж говорить о гештальт-коммуникативных аспектах
знания и познания и возникающих здесь и
теперь проблемах, то именно методологическим проблемам в первую очередь
надлежит заново обрести свое личностно-историческое измерение. С этого надо
начинать... Вполне понятно, что глубокое личностное измерение научной
деятельности вступает в конфликт с любой мыслимой системой методологических
предписаний, с самим языком и способами их представления".
(стр.113 - стр.114) "Но если дело
обстоит именно таким образом, тогда в чем заключается необходимость методологической
деятельности и какую ценность (с учетом изложенного) она имеет? Не отрицая сам
факт этой ценности, мы, однако, полагаем, что как сама миссия методологии как
деятельности по производству методологического знания, представляемого в виде
производства особого рода идеальных объектов, своего рода теоретического
производства средств производства знания должны подвергнуться переосмыслению,
учитывающему коммуникативно-деятельностный способ ее функционирования, в
частности и тот факт, что всякое действие, связанное с производством знания,
неотделимо от акта его потребления".
(стр.114) "И тогда мы можем
утверждать,.. что сама возможность существования профессиональной
методологической деятельности предполагает реализацию
коммуникативно-деятельностной, интерсубъективной установки по отношению к
методологическим проблемам науки... Разработка методологии с этих позиций
позволяет придать ее проблемам устойчивые интерсубъективные смысловые значения.
Такая разработка имеет в науке свою традицию. В данном случае я имею в виду
конвенционализм Бриджмена. Но в свете современного развития постнеклассической
науки, нового, синергетического понимания ее междисциплинарности и
трансдисциплинарности, я бы не хотел противоставлять
коммуникативно-деятельностный подход подходу деятельностно-объектному,
традиционно именуемому теоретическим. В конце концов, уже не раз отмечалось:
теоретическое знание это разновидность коммуникации, имеющей очевидные
достоинства надежности, устойчивости, независимости от людей. И это достоинство
именуется также еще и объективностью знания, его истинностью и т.д.
Вопрос не в том, чтобы низвергать как
миф или принижать теоретический подход в его традиционном содержании, а в том,
чтобы понять, чем оплачивается возможность осуществления деперсонифицированного
теоретического подхода к решению методологических проблем науки?"
(стр.114 - стр.115) "Об одной
предпосылке его осуществления уже было сказано - это объективация реальных
проблем науки, осуществляемая в процессе последовательного межъязыкового перевода
таким образом, что в итоге происходит почти полное стирание всяких следов
человеческого присутствия в рисуемых теорией представлениях и картинах. Такое
возможно, однако, в той мере, в какой по поводу этих картин и представлений у
лиц, вовлеченных в процесс познания достигается согласие в отношении их
истинности или ложности. И это же согласие дает одновременно возможность
игнорировать личностное измерение науки (а вместе с ним и многочисленные
социокультурные аспекты знания вообще) даже на уровне методологического ее
рассмотрения".
(стр.115) "Думается, достаточно
показательным примером цены теоретической объективизации может служить история
возникновения операционализма как особого рода методологической концепции,
связываемой обычно с именем Бриджмена. Под впечатлением образа действий
Эйнштейна, несомненной эффективности его стратегии Бриджмен универсализировал
(методологизировал) этот образ действий, превратил операционализм в
методологический принцип как единственно подлинно научный и т.д. В вязи с этой
историей нередко вспоминают также, что впоследствии тот же Бриджмен критиковал
Эйнштейна за то, что тот изменил собственной доктрине операционализма в своей
общей теории относительности, поскольку он положили в основу ее операционально
непроверяемые понятия. Разные авторы выводят разную мораль из этого эпизода.
Но, как правило, вывод сводится к тому, что Эйнштейн уже тогда, когда работал
над специальной теорией относительности, "на самом деле" никаким
операционалистом вовсе не был. Он лишь придал неудачную операциональную форму
изложения [нет согласования] полученных им результатов в своей первой
публикации 1905 г. Эта форма изложения и ввела в заблуждение. Конечно, здесь
сказалось, среди прочего, и влияние Маха.
Однако подобный ответ как-то не очень
удовлетворяет. Так, например, он никак не объясняет того факта, что и по сей
день значительная доля критических аргументов в адрес общей теории
относительности основывается на методологии операционализма. Причем заметим,
что здесь речь идет не о какой-то примитивной нигилистической критике, к науке
как таковой отношения не имеющей. Нет, имеется в виду критика иного рода,
пример которой можно найти в блестящей книге Л.Бриллюэна "Новый взгляд на
теорию относительности"."
(стр.115 - стр.116) "Отвечая на критические
замечания Бриджмена, Эйнштейн высказывался против придания операционализму
статуса универсальной методологической доктрины, указав, что место обитания
операционализма в некоторой области, примыкающей к границе, разделяющей
утверждения теории и ее эмпирически проверяемые следствия. Эта формулировка, по
собственному признанию Эйнштейна, "пока что является совершенно неточной,
ибо "опытная проверка" является свойством, относящимся не только к
самому утверждению, о котором идет речь, но и к отношению входящих в это
утверждение понятий к переживаемому. Но мне не нужно, вероятно, входить в эту
деликатную проблему, потому что здесь не может быть существенных различий во
мнениях"."
(стр.116) "Замечание Эйнштейна
проливает свет по крайней мере на некоторые из причин, которые не позволяют
методологическим концепциям ясно очертить границы собственной применимости.
Дело в том, что субъект методологического познания самоопределяется, именно
будучи локализован в своем местопребывании на границе раздела двух сред или
организмов. Причем локализация эта не статична, а динамична и происходит в
событии пересечения этой границы, играющего роль сигнала в контуре обратной
связи. А потому сама граница как таковая ненаблюдаема".
Граница
нащупывается срабатыванием индикатора при ее пересечении как в моем
"безмоторном графопостроителе". Но этот отрезок текста все же не
слишком понятен.
Возможно,
речь идет о том, что методолог не может заранее, до встречи двух физиков,
определить место границы и занять там позицию заранее, заранее наработав метод
преодоления границы для будущей встречи физиков. То есть методолог вынужден
всегда работать on-line, в ходе уже
начавшейся встречи физиков, пытаясь использовать свои знания - понимания
для них.
(стр.116) "Эта важная пограничная
особенность методологии осознается во все большей степени, хотя выводы из этого
осознания делаются разные. Так П.Фейерабенд утверждает, что "...если наука
существует, разум не может быть универсальным, и неразумность исключить
невозможно. Эта характерная черта науки и требует анархистской
эпистемологии". Но как тогда относиться к притязаниям методологии,
претендующей быть самодостаточным (теоретическим) образом науки?
Я думаю, что именно здесь должен быть
востребован опыт методологического осмысления ситуации "встречи"
разных теорий, таких, как классическая механика Ньютона и электромагнетизм
Максвелла. Именно в контексте такого коммуникативно-деятельностного осмысления
в русле методологических исследований возникают такие новые направления, как
конструктивный реализм, онтосинтез и т.д. В прямую связь с рядом собственно
методологических проблем можно поставить и формирование новой
постнеклассической социологии знания, одним из наиболее ярких представителей
которой является недавно скончавшийся выдающийся немецкий социолог Н.Луман.
Таким образом, новые тенденции в
методологических исследованиях определены растущим осознанием
"приграничности" места обитания методологических концепций,
проективного характера предлагаемого методологией образа науки. Это не ставит
под сомнение возможность ее относительно автономного существования. Однако
неизбежно требует переосмысления ее существа..."
(стр.118) "Плюрализм интерпретаций
квантовой механики столь же неизбежен как неизбежна странность того мира,
который был открыт (или создан) квантовой механикой... В принципе путь к
плюрализму интерпретаций квантовой механики был открыт ее Копенгагенской
версией, называемой иногда минимальной интерпретацией Н.Бора, осуществившим в
физике тот "лингвистический поворот" который в философии принято
связывать с именем Витгенштейна.
Далее, именно страстное стремление
понять квантовую механику как единство используемых в контекстах ее дискурсов
языков стимулировало осознание познания как коммуникативной деятельности, как
"синергетического движения в языке".
Следуя принципу этого движения,
обращение к квантовой механике лучше всего начать опять-таки с средины. Именно
с теоремы Белла [176, 177, 18]".
