(стр.119) "Довольно часто теорему
Белла, следуя традиции, формулируют в виде утверждения о невозможности
локальных скрытых параметров в квантовой механике".
(стр.119 - стр.120) "С другой стороны, Бом, Стэпп, Я.Уилер, Б.Б. Кадомцев
подчеркивают, что теорема Белла, по своему значению далеко выходит за
проблематику скрытых параметров. Подтверждая ортодоксальную копенгагенскую
интерпретацию, теорема Белла одновременно стимулировала процесс переключения
гештальта квантовомеханической проблематики, поставив в фокус рассмотрения
паттерн сверхсветовых квантовых корреляций и возможность их использования для
квантовой коммуникации".
(стр.120) "...Когда говорят о
скрытых параметрах в квантовой механике, то, как правило, имеют в виду
следующее. Известно, что квантовая механика является теорией вероятностного или
статистического типа. Это означает, что она в общем случае не дает нам точных
представлений результатов эксперимента. Например, она не предсказывает точное
место попадания электрона, прошедшего через диффрагирующую систему на
фотопластинку. Отсюда возникает предположение, что квантомеханическое описание
физической системы с помощью волновой функции не является полным описанием
"реального положения вещей" и что существуют некоторые дополнительные
гипотетические переменные, которые "скрыты" от нас, то есть не
доступны наблюдению и контролю с помощью имеющихся у нас экспериментальных
средств. Фиксация этих переменных позволила бы точно предсказывать место
попадания электрона на фотопластинку и дала бы тем самым возможность
восстановить детерминизм классического типа при описании квантовых
явлений".
(стр.121) "Эта неоднородность или,
точнее говоря, дуализм описания предполагает существование некоторой границы,
разделяющей области классических и квантовых явлений, или, прибегая к более
общей философской терминологии, границы между познающим субъектом, который
существует в классическом мире, адаптирован к нему, "оснащен"
соответствующей системой понятий и приборов, и познаваемым им
квантовомеханическим объектом... Разумеется, в плане практического применения
теории, так сказать, в прагматическом аспекте, этот вопрос может и не
представляться особо важным. Иное дело, если взглянуть на него с точки зрения
фундаментальных принципов теории, которая обычно формулируется в терминах
предсказаний результатов возможных экспериментов. Такая форма теории обязывает
постулировать в ее собственных рамках существование квантовоклассической
границы... Однако теория в ее существующем виде эту границу не фиксирует, она
оказывается подвижной и во многом условной. И это обстоятельство можно
рассматривать как свидетельство того, что квантовая механика является
самосогласованной и непротиворечивой теорией лишь в некотором приближенном
смысле... ...В данном случае речь идет о том, что эта приближенность является
внутренним свойством существующей формы квантовой теории".
(стр.122) "Что же касается поиска
иных форм физического описания - не в терминах наблюдения, а в терминах
объектов "самих по себе", без ссылок на их отношение к измерительной
аппаратуре - то их привлекательность питает стремление завершить образ-гештальт
познания как процесса деятельности, продукты которой полностью представимы в
объективном, деперсонифицированном языке носителю классического идеала
познания, с которым синергетика заключает компромиссное соглашение.
Приоритет именно этой языковой формы в
описании "внешнего мира" - вот что определяло позицию Эйнштейна в его
видении квантовой механики... ...Но следует подчеркнуть, что Эйнштейн никогда
не был сторонником идеи скрытых параметров, о чем сам он неоднократно
свидетельствовал".
(стр.123) "Эйнштейн был привержен
идее объективированного и в этом смысле деперсонифицированного описания
физической реальности. Я думаю, что именно эта приверженность, а не
приверженность детерминизму, как считает Поппер, определила его личностную
позицию в отношении квантовой механики.
Нужно иметь в виду, что делом жизни
Эйнштейна был поиск единого описания мира, который переживался им как тайна,
как вечная загадка. Единое описание этого мира не было для Эйнштейна
равнозначным раскрытию всех его тайн. Напомню, что мир Эйнштейна был созвучен
миру Спинозы и что одним из самых важных для него вопросов был:
"дружественная ли среда - наша Вселенная?". Синергетический смысл
этого вопроса чрезвычайно существенен для его понимания загадочности
мироздания".
Вселенная,
скорее, безразлична к нам. Внешний мир поставляет необходимые условия для
существования человечества, но эти "поставки" не представлены
отдельной строкой в плановых документах. Что-нибудь где-нибудь шевельнется - и
прощай.
(стр.123) [М.Борн писал] "Де
Бройль, создатель волновой механики, а также Бом принимают, подобно Шредингеру,
результаты самой квантовой механики, но не ее статистического толкования, для
чего они допускают скрытые механизмы, "прячущиеся" за волнами, или переписывают
формулы так, чтобы придать им вид, который подчиняется
детерминистско-механическим законам. Но эти попытки дело далеко не продвинули;
мне кажется, что сегодня (1965 г.) они почти забыты. Да и Эйнштейн считал эту
точку зрения слишком дешевой. Его идеи были радикальнее, но представляли собой
некую "музыку будущего".
Но и сам Борн испытывал значительные
затруднения, стараясь понять точку зрения Эйнштейна на квантовую механику, о
чем свидетельствует их послевоенная переписка".
(стр.124) [В.Паули писал] "...В
особенности Эйнштейн не считает идею "детерминизма" (как он мне в
категорической форме повторил) столь фундаментальной, как это часто кажется, а
энергично отрицает, что он когда-либо выставлял подобный постулат в таком виде,
что "последовательность подобных состояний тоже должна быть объективной,
реальной, то есть автоматической, механической, детерминистской". В такой
же мере он оспаривает, что он рассматривал вопрос, "является ли теория
строго детерминистской?" в качестве критерия допустимой теории".
Эйнштейновская отправная точка является
скорее "реалистической", а не "детерминистской". Далее Паули приводит совет Эйнштейна
сторонникам квантовой механики. "Во время моего прощального визита к нему
он еще добавил, что, по его мнению, следовало бы говорить нам, сторонникам
квантовой механики, для того, чтобы быть логически неуязвимыми (но что не
совпадает с тем, во что он верит): "Описание физических систем с помощью
квантовой механики весьма не полно, но его бессмысленно совершенствовать, поскольку
это совершенствование не увязывается с законами природы". "Этой
предложенной нам формулировкой я совсем не удовлетворен, - подчеркивает Паули,
- поскольку своей метафизичностью она представляется мне схожей с рассуждениями
об "ангелах на острие иглы" (как будто существует нечто, о чем никто
знать не может)".
(стр.125) [Парадокс Эйнштейна,
Подольского, Розена. Спины двух частиц, образовавшихся из одной частицы с
нулевым спином в результате процесса, не меняющего полный момент количества
движения системы, оказываются противоположными. И это дает возможность, измерив
спин одной из двух частиц, узнать спин второй частицы и в том случае, если
расстояние между частицами настолько велико, что взаимодействием частиц можно
пренебречь. Получается как бы мгновенное получение информации об удаленном
объекте].
(стр.126) "...Этот факт вовсе не
специфичен для квантовой механики, он имеет место и в классической физике.
М.Борн в своей переписке с Эйнштейном... на это специально указывал. Он
приводил пример обычного оптического двойного лучепреломления... И все же
кажущиеся столь очевидными доводы Борна столь же очевидно не убеждали
Эйнштейна. Причину этого, возможно, удастся лучше понять, если мы теперь
обратимся к системе исходных допущений, лежащих в основе аргументации Эйнштейна
и его сотрудников, в пользу тезиса о неполноте квантовой механики. Эта система
включает в себя две явно сформулированные предпосылки".
(стр.126 - стр.128) "Во-первых,
критерий реальности: "Если мы можем без какого бы то ни было возмущения
системы предсказать с достоверностью (т.е. вероятностью равной единице)
значение некоторой физической величины, то существует элемент физической
реальности, соответствующий этой физической величине [нет закрывающей кавычки].
Во-вторых, критерий полноты. Физическая теория
полна лишь в том случае, если каждый элемент физической реальности имеет
свой аналог (counterpart) в физической теории. Но помимо этих явно
сформулированных предпосылок, аргументация Эйнштейна, Подольского, Розена
содержала в себе, как отмечает М.Джеммер, также некоторые и неявные допущения
[209]. Во-первых, они с самого начала признавали, что квантовую теорию следует
рассматривать как "правильную", то есть эмпирически обоснованную
теорию, статистические предсказания которой подтверждены экспериментом. Далее,
они временно допускали справедливость концепции Гейзенберга, согласно которой
мы не вправе в общем случае приписывать квантовомеханической наблюдаемой до
измерения какое-либо определенное значение, а, следовательно, считать ее
элементом физической реальности в смысле вышеприведенного определения. Здесь
стоит заметить, что в понимании Гейзенберга квантовый объект до измерения
следует мыслить в форме некоторой потенциальности, тенденции или возможности,
количественная сторона которой выражается понятием вероятности. Причем, с его
точки зрения, вероятность имеет статус "нового вида" объективной
физической реальности, которую в духе философии Аристотеля следует располагать
где-то "на полпути между осязаемой (massive) реальностью материи (matter) и интеллектуальной реальностью идеи
или образа.
И, наконец, наиболее важным компонентом
во всей системе артикулированных предпосылок Эйнштейна следует считать условие
"объективных локальных причин". Согласно этому условию если во время
измерения "две системы уже не взаимодействуют, то в результате каких бы то
ни было операций над первой системой во второй системе уже не может получиться
никаких реальных изменений". Это условие в статье Эйнштейна, Подольского,
Розена специально не выделялось, о нем просто говорилось по ходу дела, видимо
потому, что оно рассматривалось как нечто само собой разумеющееся. Между тем
именно это условие и было, по существу, тем стержнем, который фиксировал
концептуальную перспективу, в рамках которой Эйнштейн рассматривал всю проблему
физической реальности и полноты ее квантовомеханического описания. Позднее, уже
в послевоенные годы, Эйнштейн неоднократно подчеркивал, что отказ от этого
условия был бы, по его мнению, равносилен отказу от возможности объективного
установления "эмпирически проверяемых законов в привычном для нас
смысле".
Для Эйнштейна тезис о независимости
измерений, производимых в разных, достаточно удаленных друг от друга местах
пространства, и тезис о полноте квантовомеханического описания физической
реальности находились во взаимоисключающем отношении, и поскольку принцип
независимости измерений, или условие локальности, по Эйнштейну, имеет статус
необходимой и фундаментальной предпосылки научного исследования, то, очевидно,
необходимо отказаться от предположения о полноте квантовомеханического описания
реальности. Такова вкратце суть аргумента Эйнштейна, Подольского, Розена в
свете более позднего взгляда Эйнштейна на квантовую механику".
(стр.128 - стр.130) [Аршинов
реконструирует внутреннюю логику позиции Эйнштейна] "Обратим внимание, что
принцип "объективных локальных причин" формулируется Эйнштейном
применительно к макроскопическим системам просто как общее условие физической
независимости (но не логико-информационной, как ошибочно понимал его М.Борн)
измерений, производимых в разных местах пространства. Отдавая в
теоретико-методологическом плане приоритет этому условию, Эйнштейн совершал
коммуникативную инверсию своей позиции, вставая на позицию идеализированного
экспериментатора, оперирующего макропеременными приборами в обычном трехмерном
пространстве и наблюдающего за последовательностью макроскопических событий.
Это позиция творца специальной теории относительности. Эти события
экспериментатор интерпретирует как процесс детектирования и регистрации частиц,
обладающих неким свойством, именуемым "спином". Частицы могут иметь
разные ориентации этого свойства, например, "вверх" или
"вниз" в отношении направления магнитного поля, которое устанавливает
экспериментатор. Теперь у него возникает следующий вопрос: может ли он
рассматривать эти отдельные макроскопические события в качестве физически
независимых от макропеременных, контролируемых его коллегой в области,
достаточно удаленной от него, например, в области, отделенной пространственно-подобным
интервалом? Вопрос, как видим, непосредственно касается макроскопической
ситуации в обычном трехмерном пространстве, и ответ на него, с точки зрения
Эйнштейна в облике экспериментатора, должен быть положительным. А как обстоит
дело с точки зрения квантовой механики? Здесь Эйнштейн был готов на компромисс
принятия онтологии "потенциальностей" Гейзенберга, подчиняя ее,
однако, своему условию локальности как познавательного принципа, справедливого
для обычного трехмерного пространства, претендующего, кстати, на описание
"наблюдаемых в эксперименте явлений". В результате этой операции и
возникает неприемлемый для Эйнштейна образ локально "мерцающей"
квантовой реальности. Действительно, допустим, что в процедуре измерения,
произведенного над первой частицей, реализуется одна из потенциальностей
наблюдаемой физической системы. Но какую именно систему наблюдает
экспериментатор? В рамках локальной картины ответ ясен: он наблюдает частицу,
точнее говоря, проекцию ее спина на заданное им направление магнитного поля. В
таком случае получается, что вторая частица по какому-то скрытому от нас
сверхсветовому коммуникативному каналу мгновенно "узнает", в каком
направлении ей надо иметь определенное значение проекции своего спина.
Квантовая механика, таким образом, нарушает условие "объективных локальных
причин" на уровне отдельных макрособытий и в этом смысле является
нелокальной теорией. Конечно, правомерность таких рассуждений может быть легко
поставлена под сомнение. Ведь вся картина нелокально связанных или мгновенно
сообщающихся между собой частиц возникает лишь тогда, когда мы пытаемся
осмыслить квантовую взаимосвязанность удаленных друг от друга частиц в рамках
"реального" трехмерного пространства и органически связанной с ним
концепции, по которой каждая из этих систем предполагается физически
локализуемой, то есть имеющей некие фундаментальные качества или свойства, не
зависящие сколько-нибудь существенным образом от взаимосвязей между ними. Но
если мы будем придерживаться последовательно квантовомеханической точки зрения,
то нам придется расстаться с этой картиной. Но как же понимать все это с
позиции идеализированного экспериментатора? Примет ли он позицию квантового
теоретика, сообщающего ему, что с позиции квантовой механики эволюция квантовой
системы из N-частиц описывается решением уравнения Шредингера не в обычном
трехмерном, а в абстрактном, 3N-мерном конфигурационном пространстве? Поэтому
рассматривать "волны вероятности" в обычном пространстве не следует,
это ведет к парадоксам. Нужно твердо усвоить, что волновая функция не является
классическим понятием и в этом смысле она, по словам М.Борна, "недоступна
человеческому пониманию". Или только пониманию нашего экспериментатора?
...Борн скорее всего имел в виду ...
ограниченность понимания посредством "наглядных" образов,
относительно которых явно или неявно предполагается, что они с неизбежностью
являются макроскопическими и классическими и что выйти за их рамки возможно
лишь на достаточно высоком уровне математической абстракции. И вообще...
"прогресс в физике всегда был однозначно связан с переходом от наглядного
к абстрактному". Так что надеяться на лучшее будущее не стоит.
К сказанному можно еще добавить, что
тезис о невозможности получения когерентной классической картины квантовых
феноменов на основе данных, получаемых при различных, взаимонесовместимых
экспериментальных условиях, является ядром всей концепции дополнительности
Н.Бора".
(стр.130 - стр.131) "И наконец ...
одно из главных возражений Бора Эйнштейну, состоявшее в указании на
двусмысленность, неоднозначность использования понятия "физическая
реальность" вне точно определенного экспериментального контекста, вне
коммуникации, связывающего [нет согласования] ученого и исследуемый им фрагмент
физической вселенной".
(стр.131) "Кроме того, можно еще
вспомнить, что, опять-таки согласно Н.Бору, формализм квантовой теории в целом
применим только к замкнутым явлениям. "Всякое атомное явление, - писал
Бор, - замкнуто в том смысле, что его наблюдение основано на регистрации при
помощи усилительных устройств, действующих необратимо... В этой связи важно
понять, что формализм квантовой механики допускает хорошо определенное
применение только к такого рода замкнутым явлениям". Однако в
рассматриваемом случае выполнимость этого условия не ясна, что в свою очередь
дает право сомневаться в применимости для его анализа квантового формализма, по
крайней мере в его существующем виде. Кстати, аналогичный вывод делает также и
Яух, подходя к этому вопросу с позиций квантовой аксиоматики".
(стр.131 - стр.132) "...Для
послевоенного этапа спора Эйнштейна с квантовой механикой был характерен акцент
на выполнимости принципа локальности как необходимой предпосылке существования
"объективной формы" репрезентации явлений. Но квантовая механика в
глазах Эйнштейна нарушала этот принцип, хотя, как казалось, без наблюдаемых
следствий. Причем это нарушение происходило на уровне макросистем, то есть
тогда, когда мы пытаемся применить квантовую механику как фундаментальную
физическую теорию для их описания. Но это означало отрицание самой возможности
существования объективной формы описания макросистем, а это, в свою очередь,
явно противоречило тому факту, что на уровне макросистем, которые мы можем
"воспринимать непосредственно" с большой, хотя и не сколь угодно
высокой, точностью, справедливы законы классической физики и "объективная
форма описания". Именно здесь квантовая механика в глазах Эйнштейна не
выдерживала экзамена на фундаментальность, "поскольку нельзя отказаться от
возможности объективного описания отдельной макросистемы... без того, чтобы
физическая картина мира в известной степени "скрылась в тумане".
Эйнштейн А. Элементарные соображения по
поводу интерпретации основ квантовой механики // Эйнштейн А. Собр. науч. тр.
Т.3. С. 622
(стр.132) [Паули не вполне согласен с
Борном] "Я не считаю правдоподобной возможностью то, что
"макротело" имело всегда квази-резкое определенное местонахождение,
поскольку не вижу принципиальной разницы между микро- и макротелами".
Письмо Паули Борну от 31.03.54 //
Эйнштейновский сборник, 1972. М., 1974. С. 94
(стр.132) "В этом месте мы оставим
позицию экспериментатора... Сказанное, очевидно, не имело целью доказать
приоритет какой-то одной точки зрения, а лишь то, что диалог теории и
эксперимента в квантовой области открыт, незавершен и касается, помимо прочего,
личностных приверженностей принимающих в нем участие персонажей".
В
моей картине мира есть бесконечная иерархия скрытых параметров, соответствующая
иерархии синергетических пар "субстрат-структура". Каждый уровень
самоорганизации имеет свои закономерности, и требуется изобрести для каждого
уровня адекватный информационный аппарат - систему понятий, язык описания.
Преемственность информационных аппаратов, предназначенных для понимания разных
уровней самоорганизации, связана с наличием универсальных закономерностей
самоорганизации и с тем, что оперирует этими аппаратами человек-единообразный.
Нам
доступен лишь крайне малый диапазон уровней самоорганизации. Это создало
вначале иллюзию единого и однообразного мира, а потом - огромные трудности понимания периферийных уровней (в пределах
наблюдаемого диапазона).
Когда
разрушится структура - сетка с кусочками льда? Пока форма льдинок сохраняется,
сетка - ловушка для льдинок, потенциальная яма. Может измениться форма сетки по
макропричинам. А могут измениться льдинки - это микропричина. Когда льдинка
провалится в ячейку неизменной сетки, невозможно предсказать в модели сетки.
Нужна другая модель - микромодель льдинок, другой язык. На макроуровне
параметры таяния льда - скрытые параметры. Но и само таяние льдинок
представляет собой разрушение структуры, только более низкого уровня по
сравнению с сеткой с кусочками льда. Тут тоже будут скрытые параметры -
следующего уровня организации.
(стр.133) "Действительно, вся
аргументация Эйнштейна основывалась на том, что "встроенный" в
квантовую механику "механизм вывода", согласно которому измерение над
одной частицей влияет на состояние другой, находящейся вдали от первой, не
отражает никакого реального физического процесса, а имеет субъективную,
логико-информационную природу, аналогично тому, как это имеет место в
классической механике, также допускающей существование корреляций между
пространственно разделенными событиями, а следовательно, и мгновенные изменения
вероятностных распределений, индуцированные измерениями на расстоянии. Но в
моделях теорий со скрытыми параметрами возникла прямо противоположная
картина". [А Эйнштейн не поддерживал модель скрытых параметров]
А
как удаленный экспериментатор найдет требуемую частицу - сестру той, которая
исследовалась первой?
(стр.136) "В этом и состоит
теорема Белла, которая утверждает невозможность моделирования квантовых
корреляций в классе объективно локальных теорий таким образом, чтобы при этом
воспроизводилась вся статистика предсказаний квантовой механики".
(стр.136 - стр.137) [Эксперимент
установил нарушение квантовой теорией условий объективной локальности. Клаузер
и Хорн:] "Физики всегда пытались моделировать микроскопические и
макроскопические явления в терминах объективных сущностей с предпочтительно
более или менее ясной структурой. Наша работа была стимулирована вопросом:
возможно ли перестроить или переинтерпретировать существующий формализм
квантовой механики таким образом, чтобы восстановить объективность (описания -
В.А.) природы и оказалось бы возможным строить такие (не обязательно строго
детерминистские) модели. Мы нашли, однако,
что естественным образом, согласуясь с локальностью и без наблюдаемых
изменений в экспериментальных предсказаниях, это сделать невозможно". Но
если "объективно локальные теории" не подходят для моделирования
квантовых явлений, тогда для этой цели остаются теории нелокального типа, то
есть теории, которые нарушают неравенство Белла, наподобие ранней модели
Д.Бома. Однако, как справедливо заметил А.Шимони, хотя априори против такого
рода теорий возражать, конечно, не следует, ибо природа, как показывает история
науки, не брала на себя обязательств сохранять наши априорные концепции, тем не
менее, против класса нелокальных теорий существуют серьезные методологические
возражения, поскольку он оказывается слишком широким, а потому адаптируемым к
любому набору экспериментальных данных. Необходимы какие-то дополнительные
эвристические принципы выбора, с помощью которых можно было бы сузить класс
нелокальных теорий и получить специфические для него экспериментальные
следствия".
(стр.137) "Подведем теперь
предварительные итоги. Первый и наиболее очевидный вывод из сказанного состоит
в том, что надеждам Эйнштейна не суждено было оправдаться. Его требования
локальности действительно оказались несовместимыми со статистическими
предсказаниями квантовой теории, однако эксперимент решил это противоречие в
пользу квантовой теории, а не условия локальности. В этом смысле квантовая
механика является нелокальной теорией, причем ее нелокальность не связана с
нашим незнанием, как полагал Эйнштейн, она отражает "реальную фактическую
ситуацию", но не на уровне статистических предсказаний релятивистской
квантовой теории, а на уровне индивидуальных событий. Квантовая нелокальность,
или, в другой терминологии, неотделимость, вообще говоря, не противоречит СТО,
которая фактически основывается на утверждении, согласно которому не существует
операционально хорошо определенных сигналов для передачи информации со
скоростью, большей скорости с.
По-видимому, квантовую нелокальность нельзя использовать в качестве
коммуникативного канала для передачи информации со сверхсветовой скоростью, что
снимает конфликт между квантовой механикой и СТО".
(сноска к стр.137) "Строго говоря,
это утверждение нуждается в дополнительном исследовании. Для того чтобы сделать
его более обоснованным, необходимо доказать, что в длинной последовательности
макрособытий, с которыми имеют дело экспериментаторы, выполняющие серии
однотипных измерений, действительно отсутствуют какие-то характерные
особенности, признаки, метки и т.д. и из этих последовательностей поэтому
невозможно извлечь никакой информации, то есть
они имеют чисто случайную природу. Однако такое доказательство в рамках
обычной квантовой механики отсутствует [187] . В то же время высказываются
соображения в пользу идеи о существовании канала сверхсветовой коммуникации.
Так, Стэпп, анализируя теорему Белла и ее следствия в "философских рамках
существующей квантовой теории", приходит к выводу, что "сверхсветовой
перенос информации является необходимым" для более полного и глубокого
понимания природы как фундаментального процесса в духе метафизики реальности
Уайтхеда [262]".
Кто-то
третий запустил эти частицы для двух удаленных экспериментаторов. Они лишь
получили эти послания одновременно. Чтобы использовать этот процесс для
передачи информации, первый экспериментатор должен выбрать определенную пару
(выбрав частицу из этой пары). А второй экспериментатор должен самостоятельно
выделить вторую частицу из выбранной первым экспериментатором пары частиц. Вот
это он сделать не сможет. Тот самый "третий" - это "скрытый
параметр".
(стр.138) "Однако значение теоремы
Белла как конструктивного открытия шире, чем просто переключение гештальта с
вероятностных аспектов квантового мира на его структурную нелокальность. Я
говорю о теореме Белла как об открытии, потому что его результат, с точки
зрения синергетического подхода, можно рассматривать как
конструирование-открытие той новой автопоэтической реальности, с которой,
собственно, и имеет дело квантовая механика. Эта реальность предполагается
существующей как особого рода единство субъективного и объективного, открытого
и созданного, естественного и
искусственного, наблюдаемого и ненаблюдаемого бытия и становления.
Автопоэтическая реальность представима в лейбницевских образах-монадах,
относительно автономных и замкнутых на себя сущностей, когерентно связанных
между собой и образующих в этом качестве новую синхронистическую Вселенную. Но
эта представимость гипотетична и требует отдельного обсуждения. Во всяком
случае, включение наблюдателя и условий опыта в физическое описание природы
является, как подчеркивал Паули, необратимым шагом, который был сделан в
квантовой механике. Следуя дальше по этому пути, теория должна охватывать всю
область феноменов, как физических, так и биологических, а также операционально
фиксировать опыт коммуникации с ними. Для этого, как показывает опыт понимания
квантовой механики, одного объективного языка без ссылок на наблюдателя недостаточно.
Но это минимум того, что показывает квантовая механика. Пост-белловская
квантовая механика - это уже иная квантовая механика. Это квантовая механика
структурно сопряженных парных корреляций. Это квантовая механика, которая
встречается с синергетикой".
(Эпиграф к главке 2. Квантовая механика
встречается с синергетикой. Стр.138) "Бор был, конечно темен, но,
возможно, лучше быть темным и тем не менее глубоким, чем ясным и
поверхностным..." (Кент Пикок, "постквантовый" физик, работающий
сейчас в Канаде).
Это - в мой огород. Но - каждому свое. Жить-то - нам и
сейчас.
(стр.139) "Сам автор (в данном
случае Кент Пикок) предупреждает, что его статья есть часть еще не завершенной
работы, то есть представляет, по сути, черновик, что вообще весьма характерно
для всех работ в области интерпретации квантовой механики пост-белловской эпохи
как эпохи культуры постмодерна в науке.
Во-вторых, слова Пикока напоминают о
существовании двух видов истины по Н.Бору. Различие между ними состоит в том,
что отрицание глубоких истин порождает не менее глубокую истину, тогда как
отрицание просто истины есть просто ложь. Таков общий контекст встречи
квантовой механики и синергетики здесь и сейчас".
(стр.139 - стр.140) "В предыдущих
главах уже говорилось, что синергетика в качестве междисциплинарного
направления исследований плюралистична, что она существует в разных формах,
системах представлений, соглашений, конвенций а разных языках и образах. И эта
плюралистичность существенна для синергетики, есть внутренне присущее ей
качество, как по ее генезису, так и по
контексту ее функционирования в системе современного постнеклассического
познания...
Есть, к примеру, плюрализм квантовой
механики, выражающийся в многообразии ее математических формализмов -
матричный, волновой, интегралы по путям и т.д. Кроме того, имеется великое
множество разнообразных интерпретаций квантовой механики, начиная от
стандартной, копенгагенской, и кончая "многомировой", эвереттовской,
опирающихся на комбинированное использование языков формализованных и
неформализованных представлений [209]. В этом перечне находится и
квантовологическая интерпретация, а также более непосредственно контактирующая
с синергетикой Брюссельская интерпретация Пригожина и его сотрудников
[124]."
(стр.140) "Плюралистичность
синергетики имеет и другие истоки. Синергетический плюрализм многомернее,
поскольку, будучи ориентирован на компромисс, выводит нас за границы
традиционных различий противопоставлений. Нелинейность, неоднозначность,
метафоричность, случайность смыслов синергетических образов и гештальтов, их
незавершенность, диалогичность, а потому и гипертекстуальность, и
интертекстуальность ныне, кажется, осознаются уже настолько, что вопрос "а
о чем же все-таки и на самом деле говорит синергетика?" звучит сейчас
реже.
Исходный же вопрос "что такое
синергетика?", как отмечалось в первой главе, остается открытым, и само
понимание его именно в этом качестве открытости усложняет восприятие
синергетики, поскольку требует владения навыками "перенастройки"
мышления, навыками осознаваемого переключения концептуальных
образов-гештальтов, разными стратегиями изменения мышления с одной перспективы
на другую.
Синергетическое мышление - это
мультипарадигмальное мышление, или даже, лучше сказать, межпарадигмальное. Это
коммуникативное мышление-язык-восприятие, актуализируемое в
"Пути-Дао", прокладываемом через традиционные дисциплинарные границы.
Эту мысль можно выразить и словами
И.Пригожина, указавшего на необходимость отказа от одной-единственной модели
понимания сложности как урока развития физики наших дней.
Разумеется, помимо имманентного
плюрализма синергетики как открытой, неравновесной, самореферентной системы
имеется и чисто внешняя его сторона. Я имею в виду спекулятивные декларации о
причастности к синергетике разного рода околонаучных или псевдонаучных
направлений, вносящих дополнительный информационный шум в коммуникативные
кагалы ее междисциплинарных контактов.
Это вносит дополнительные, по-видимому,
неизбежные трудности в диалог синергетики с различными дисциплинами, по-своему
"узнающими" синергетику и занятыми поиском собственных, но
когерентных синергетике языков".
Я
могу признать плюрализм пониманий, не сводимых одно к другому, приводящих к
разным действиям-реакциям в одной ситуации, лишь как следствие функционально
различных мозгов. А разнообразие нормальных мозгов в конкретной исторической
эпохе ограничено. Значит и плюрализм не может быть безграничным. Есть некоторое
количество вариантов понимания. Если эти варианты присутствуют в одной голове,
то такая ситуация должна побуждать человека к труду увязывания, восстановления
целостности своей картины мира.
(стр.141) "Итак, плюрализм
синергетики как постнеклассической, трансдисциплинарной, коммуникативной
деятельности необходим, а поэтому всякого рода попытки его устранения следует рассматривать
как усилие скорее деструктивное, чем конструктивное... Тем не менее более
компактное, обозримое представление синергетики вполне возможно, да и
необходимо. Далее я представлю один из его вариантов".
(стр.141 - стр.142) "Рорти
ссылается на две философские традиции, связанные с попытками преодоления (или
ухода от) платонизма в культуре Запада. Это европейская - постницшеанская, и
американская - постдарвиновская. Среди "великих имен первой традиции"
Рорти приводит имена Хайдеггера, Сартра, Гадамера, Деррида, Фуко. Среди
"великих имен второй традиции" - имена Джеймса, Дьюи, Куна, Патнэма,
Куайна, Дэвидсона. Обе традиции, согласно Рорти, Объединяет, помимо прочего,
то, что они пытались поставить под сомнение кантовско-гегелевское различение
субъекта и объекта, точнее, те картезианские различения, исходя из которых Кант
и Гегель сформулировали свои проблемы,
и те еще греческие различения, которые легли в основу философии Декарта. ...
Подозрительное отношение ... к тем различиям, которые делают возможными,
естественными и почти неизбежными вопросы, вроде "это найдено или
сделано?", "это абсолютно или относительно?", "это реальное
или кажущееся?".
Сопричастность позиций Рорти и
синергетики естественна. Синергетика ... принадлежит той же самой коммуникативной
парадигме, с которой Рорти связывает свое понимание философии как "голоса
в разговоре человечества", усматривая основную функцию современного
философствования в поддержании непрерывности этого разговора".
(стр.142) "Прагматизм синергетики
- это боровский прагматизм
"второго порядка", т.е. прагматизм, который не сводится только к
операциональному пониманию языка, но дополняет его гештальт-мотивацией
коммуникативной деятельности. В этом прагматико-гештальтистском контексте можно
солидаризоваться с Рорти, когда он
говорит, что "уйти от дихотомических вопросов можно лишь постепенно,
внедряя новые способы говорить, а не в прямых спорах со старыми способами
говорения".
Стратегия "ухода от прямых
споров" и контрпродуктивных конфронтаций подразумевается, хотя еще и не
повсеместно осознается в качестве таковой, синергетической парадигмой сетевого
мышления, парадигмой интерсубъективной коммуникации, диалоговости и
креативности".
(стр.143 стр.144) "Мы сделаем
здесь только одно различение - личностное. [О соперничестве Г.Хакена и
И.Пригожина] ... Конечно, эти различия
восприятий могут быть отнесены целиком и полностью к чисто субъективным и
полностью случайным аспектам развития науки вообще и становления синергетики в
частности. Но, разделяя концепцию личностного знания Полани, я исхожу как раз
из противоположной точки зрения. Я исхожу из того, что именно в контексте
синергетического подхода исключение личностного начала было бы равнозначно
утрате его специфичности именно как синергетического дискурса, который
становится как топос "личностных встреч".
Подчеркну еще раз: "личность"
в синергетическом контексте - характеристика, от этого контекста неотделимая,
более того - его, этот контекст, порождающая и определяющая. И здесь возникает
одно из новых различений синергетики, а именно: различение между личностным
знанием и знанием индивида как такового, или тем, что называют еще, следуя
декартовой парадигме философствования, знанием субъективным. Это различение
кроется в коммуникативной когерентности индивида, в культуре его
коммуникативной самоорганизации. Субъект Декарта самоопределяется посредством
его знаменитой формулы: "Я мыслю, следовательно, я существую". Но
"мыслю", согласно Декарту, - значит сомневаюсь, рефлексирую и в
конечном счете получаю доступ к самому себе посредством критического
интеллектуального автодиалога. Для формирования же позиции личностного знания
этот тип автокоммуникации н обязательно исходный, поскольку в его основе лежит
скептицизм, сомнение. Во всяком случае, он не единственный личностно-формирующий
тип автокоммуникации. Более интересен и существен диалоговый тип личности,
открытой, креативной и ориентированной на доверие к другому, а тем самым
предрасположенного к достижению устойчивого интерсубъективного согласия".
(стр.144) "Однако в переходе к
личностному измерению синергетики мне хотелось бы быть менее декларативным и
более последовательным. Этот переход можно осуществить разными путями. С
методологической точки зрения здесь удобно воспользоваться концепцией
исследовательских программ Поппера. Символически исследовательскую программу
можно представить как "топологическое произведение" двух
концептуальных пространств: жесткого метафизического ядра и пространства
непосредственно контактирующих с экспериментом гипотез, моделей, теоретических
образов и представлений. Я назвал концепцию исследовательских программ
концепцией Поппера, хотя она часто связывается только с именем Лакатоша, одного
из наиболее известных его учеников... ...Исследовательская программа у Поппера (он называет ее метафизической) -
это особая "пропенситивная" Среда, в которую "погружен"
исследователь и которая определяет иерархию его целеполаганий, "иерархию
систематических и возрастающих тенденциозностей". В этом качестве
метафизическая исследовательская программа "пропенситивной
интерпретации" близка по своим интенциям М.Полани... Для Поппера, однако,
основным инструментом коммуникативной самоорганизации субъекта познания стал
критический диалог и скептический автодиалог редукционизма в духе Декарта. Что
же касается Полани, то здесь дело обстоит сложнее. Полани сделал смелую и
далеко идущую попытку ограничить традицию скептицизма в научном познании в
пользу некоторой формы веры (вообще говоря, не обязательно веры религиозной).
Не случайно основной труд его жизни - книга "Личностное знание" -
имеет подзаголовок: "На пути к посткритической философии".
Однако попытка Полани оправдать веру
(фидуциарность) в научном познании у Поппера сочувствия не встретила. Он увидел
в ней тревожную тенденцию оправдания обскурантизма и иррационализма в научном
познании".
(стр.145) "Но и у Полани, и у
Поппера речь идет о самоорганизующейся коммуникативной активности субъекта
познавательной деятельности, находящей свое выражение в его самотрансценденции.
Различие в том, что у Поппера самотрансценденция реализуется по преимуществу в
процессе критики, критического диалога и самокритики, в то время как у Полани
самотрансценденция осуществляется особого рода акте уверования, самоотдачи
научному познанию, в страстном самоотреченном стремлении к истине. В принципе с
точки зрения результата, т.е. прироста обезличенного, надындивидуального,
"объективно-истинного" знания, конкретные формы самотрансценденции
субъекта научного познания не имеют особого значения... Но прирост обезличенного
знания - вовсе не единственный результат познания. Другим его результатом
является самоактуализация личности ученого в этом процессе... ... В
синергетическом контексте самотрансценденция, самоактуализация и
самоорганизация субъектов познания становящегося бытия внутренне (телесно)
связаны между собой.
Именно эти различения
самотрансценденции собственно и имеются в виду, когда я говорю о
пространственном измерении синергетики. Точнее, имеется в виду "топология
путей" (само-)трансценденции синергетики, среди которых при всем ее
плюрализме не все эквивалентны между собой.
Я уже говорил о различии
самотрансценденций у Поппера и Полани, и к уже сказанному добавлю лишь, что у
Поппера самотранценденция понимается как выход за рамки, границы представлений,
диктуемых доминирующим в конкретной научной программе языком. Для Поппера
основная задача в том, чтобы "разотождествиться", освободиться из
плена языковой тюрьмы, в которую неизбежно заключает себя ученый, некритически
верующий в метафизические установки той или иной исследовательской программы.
Освобождение от приверженности прежним, некритически принятым и догматически
применяемым жестким правилам, методологическим предписаниям, нормам и т.д. -
вот пафос доктрины критического рационализма Поппера. Но после того как
долгожданная свобода обретена, естественно возникает вопрос: а что
дальше?"
(стр.145 стр.146) "А дальше с
необходимостью следует новое отождествление, обретение новой языковой
онтологии. И здесь в принципе возможны два пути самотрансцендендирования:
бессознательный и осознаваемый, личностный, по Полани и Маслоу. В своей книге
"Дальние пределы человеческой психики" Маслоу выделяет и обсуждает
тридцать пять различных значений трансценденции, среди которых, пожалуй,
наиболее близко к концепции личностного познания Полани и его принципу
фидуциарности находится понимание трансценденции под номером тридцать два [91].
"Мне кажется, - пишет Маслоу, - что нужно отдельно выделить трансценденцию
особого рода - трансценденцию как интроекцию человеком высших ценностей и
идентификацию с ними, подчинение собственных желаний и поступков именно этим
высшим ценностям". Это близко Полани, для которого такой высшей ценностью
выступает научная истина, ее поиск. Ученый, который пошел этой тропой
самотрансценденции, в научном познании способен и к отождествлению, и к
разотождествлению себя с той или иной научной программой и/или доктриной, или
учением. Он предрасположен к восприятию, открытию, к становлению нового.
Конечно, он рискует попасть в плен собственных иллюзий и заблуждений. Но
"если мы закроем дверь перед заблуждением, то как же тогда войдет
истина?" (Р.Тагор)".
(стр.146) "В рамках своей
программы Поппер ставил задачу "получить картину мира, в которой найдется
место для биологических явлений, человеческой свободы и человеческого
разума".
(стр.146 - стр.147) "В предисловии
к английскому изданию своей книги "Логика научного открытия" (1959)
[118] Поппер писал: "Существует по крайней мере одна философская проблема,
в которой заинтересовано все мыслящее человечество. Это проблема космологии,
проблема понимания мира, включая нас самих, и нашего знания как части
мира". Цитируя это высказывание Поппера, И.Пригожин высказывает
солидарность с его позицией [124]. И здесь я выдвигаю гипотезу, что
метафизическим ядром программы самого Пригожина является идея переоткрытия
времени, идея возвращения Времени в естествознание, когда-то потерянное им на
путях "объективного познания истины". Имеется в виду, конечно, время
в контексте его собственных креативных качеств, таких как необратимость,
множественность, направленность... Пользуясь другим языком, можно сказать, что
в основе программы Пригожина лежит (само-)транценденция времени...
...Метафизика времени, установка на "переоткрытие" времени укоренена
в особенностях его личностного опыта, в его специфической ориентации на
трансцендирование времени, на его переживание как чистой темпоральности,
длительности.".
(стр.147 - стр.148) "Бергсон -
здесь фигура, конечно, во всех отношениях ключевая. И не только потому, что он
философ темпоральности. Но и потому, что он как философ междисциплинарности в
науке долгое время противостоял в качестве авторитетного оппонента экспансии
физики, претендовавшей в первой половине нашего века на монопольное право выступать
носителем парадигмы наиболее развитой научной дисциплины, носителем идеалов и
норм всего научного познания в целом [25].
Само "переоткрытие Бергсона",
с моей точки зрения, есть необходимый момент становления синергетики как
кросскультурного, меж- и трансдисциплинарного ее диалога с другими сферами
воплощенного бытия человеческого творчества. Здесь уместно дать слово самому
А.Бергсону, комментирующему одну из своих первых работ "Опыт
непосредственных данных сознанию" (1889). Этот комментарий содержится в
его интервью Щарлю Дю Бо, записавшему его в феврале 1922 года. "Мне
потребовались годы, чтобы осознать, а затем признать, что не все способны с той
же легкостью, что и я, жить, вновь и вновь погружаясь в чистую длительность.
Когда эта идея длительности осенила меня в первый раз, я был убежден, что
достаточно сообщить о ней, чтобы пелена спала, и я полагал, что человек
нуждается лишь в том, чтобы его об этом уведомили. С той поры я убедился в том,
что все происходит иначе..." [25]".
(стр.148) "Итак, восстановить
связность (в некотором топологическом смысле) темпорального опыта,
представленного в его фундаментальных разделенностях и противопоставлениях
внешнего и внутреннего, субъективного и объективного, сконструированного и
открытого и т.д., переоткрыть время, осмыслить заново стрелу времени как
паттерн различения событий, "которые были", которые "имеют место
здесь и теперь", в настоящем, и которые могут быть в будущем, осознать
этот паттерн как единство, как гештальт - таков метафизический контекст исследовательской
программы Пригожина, в моем истолковании, естественно".
(стр.148) "Но возможна ли чистая
трансценденция времени в контексте постнеклассической парадигмы научного
познания конца ХХ века? Научного познания постквантоворелятивистской эпохи, с
одной стороны, и эпохи бифуркаций - с другой. Мотив пространственности,
пространственной самотранцендентности как метафизическая идея исследовательской
программы у Пригожина в явном виде не присутствует. В современных теориях,
установках, подходах, объединяемых общим именем "синергетика",
ориентация на ревизию пространственно-временных представлений характерно [нет
согласования] для работ С.П.Курдюмова и его учеников. Далее я остановлюсь на
имплицитных предпосылках исследовательской программы Хакена, исходя из того,
что именно идея возрождения динамической пространственности составляет ее ядро.
Более того, я полагаю, что именно в достраивании синергетикой представлений о
пространственности в их становлении, т.е., по существу, в единстве с
переоткрытым временем, и лежит тот путь, на котором синергетика обретает столь
необходимый ей сейчас собственный язык. Здесь уместна аналогия с программой
унификации физики на геометрической основе, программой, идущей от ОТО Эйнштейна
и нашедшей свое дальнейшее развитие в концепциях калибровочных пространств,
расслоенных пространств, суперсимметрий и т.д.".
